Санкт-Петербургское городское отделение Коммунистической партии Российской Федерации

Александр Москалёв: Хронический Сванидзе

"Советская Россия" о пещерных, но утонченных, русофобах во власти.  



После всех провалов и поражений по голосованию телезрителей в исторических поединках на двух каналах Николай Сванидзе вернулся к излюбленному жанру «Исторических хроник» – монологу на канале «Россия» без оппонентов, достоверных документов, весомых аргументов. Демагогия, едкая ирония без капли самоиронии – его излюбленная стихия. Это и понятно: комсомолец Сванидзе пролез в партию еще студентом истфака МГУ в 20 лет (1975) и сбежал из нее, естественно, в 1991 году.
В своей «Хронике» он утверждает, что постепенное преобразование страны при Горбачёве было уже невозможно «из-за бездействия предыдущей власти». Надо понимать – советской. Но откуда же нефть Самотлора, газ Ямала, Норильский никель, которые сделали «демократов» миллиардерами? Да вот хоть один год возьмем – 1975-й, когда Коля вступал в партию. Была пущена первая очередь БАМа – до поселка Тындинск. В Институте атомной энергии им. И. Курчатова ввели в строй крупнейшую в мире термоядерную установку «Токамак-10». Был осуществлен совместный советско-американский комический эксперимент по программе «Союз» – «Аполлон». Наконец, состоялось в Хельсинки Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, 33 европейские страны, США и Канада подписали заключительный акт. Все это экономический, научный, космический и геополитический триумф «предыдущей власти», а не бездействие, горе-историк!
Но созидательные страницы советской истории Сванидзе мало интересуют, он ведь из семьи потомственных разрушителей-«революционеров», свирепых комиссаров. Отец, Карл Николаевич Сванидзе, в советское время – заместитель директора могучего Политиздата при ЦК КПСС. Дед, профессиональный революционер, а затем партийный деятель Николай Самсонович Сванидзе, по словам Николая Карловича, был расстрелян в 1937 году. Однако сведения о расстреле Н.С. Сванидзе не найдены в архивах Лубянки, что было подтверждено даже обществом «Мемориал». Бабушка Сванидзе по отцовской линии – Циля Исааковна – старая большевичка, работала в женотделе ЦК, которым руководила Коллонтай, она дружила с женой Бухарина – «красавицей-еврейкой» Анной Лурье. Была знакома с Троцким, Каменевым, Радеком. По словам Николая Сванидзе, многозначительно повторяемым, бабушка ненавидела Сталина. Оно и понятно: он спас державу от губительного троцкистско-бухаринского курса, победив врагов внутренних и внешних.
Константин Мельник-Боткин, 84-летний легендарный разведчик, координатор разведывательных служб Франции во времена де Голля, в интервью «Голосу России» недавно сказал: «Единственный человек, как это ни парадоксально, который построил Россию, – это все-таки Сталин. И есть теперь мода критиковать Сталина: мол, цена была ужасна, крестьянство погибло, 700 тысяч расстрелянных... Но страну-то он построил! Как говорил Черчилль, он получил страну, которая жила в XVI веке, а оставил ее с ядерным оружием. Это удивительно!» Тут еще удивительней реальная цифра расстрелянных, приведенная международным разведчиком и русским аналитиком, а то ведь нас тот же Сванидзе десятками миллионов жертв стращает беспрерывно!
Теперь, сквозь призму «новой России», ясно, что Сталин очень хорошо чувствовал желание советской бюрократии, номенклатуры урвать для себя, встать над народом, отделиться от него, превратиться в новое дворянство. Он не раз повторял: «Каста проклятая!» Вот из этой проклятой касты – Николай Сванидзе. И первый «герой» его нового цикла Александр Яковлев – из того же клана, пусть он и выходец из ярославской деревни, и фронтовик, и либерал, который с запозданием в 40 лет начал осуждать те конверты с дотацией, которые получал, пробившись через газету в Ярославский обком. Впоследствии в своих военных воспоминаниях Яковлев старательно демонстрировал ненависть к «коммунизму и сталинщине», утверждая, что духовно дорос до этого именно в тяжелые военные годы. Однако в те сложные времена это не помешало ему (в том же переломном 1943-м) вступить в ряды Коммунистической партии и начать стремительное продвижение по партийной линии. Вышел он из вознесшей его и разрушенной им партии, натурально, в 1991 году, как и Сванидзе.
Трепетно пересказывая самые выгодные эпизоды типично номенклатурной биографии Яковлева, от хождения за несколько километров в среднюю школу («а мать была против!») до помощи в восстановлении Толгского монастыря на Волге, Сванидзе не упоминает о начальных шагах его карьеры, не вспоминает о первой перестройке, которая была частью хрущёвских мероприятий по разрушению созданной Сталиным классической советской системы. Они включали в себя, в частности, разрушение армии (знаменитые хрущёвские «сокращения», сравнимые разве что с уничтожением русской армии при Ельцине и Путине), а также дискредитацию и развал органов госбезопасности, которые возглавил Шелепин. «Железный Шурик» приметил Яковлева, он показался ему неплохим исполнителем и в дальнейшем рос вместе с шефом, который присмотрел молодого выдвиженца на «международную линию». Он устроил его в Академию общественных наук, где в перестройку учился и я, поражаясь оголтелому диссидентству и антисоветизму многих аспирантов, а потом даже сделал немыслимое – послал на стажировку в колумбийский университет.
Что именно делал Яковлев в США, осталось невыясненным. «Учился». Чему учился? Никто не знает. К «колумбийскому» периоду относятся первые контакты Яковлева с иностранными спецслужбами, о чем КГБ стало известно в 1960 году. Об этом с запозданием поведал на допросе по делу ГКЧП председатель КГБ Владимир Крючков. В интервью изданию «Газета» он рассказал о том, что во второй половине 80-х годов контакты Яковлева с представителями западных спецслужб участились: «Однако он был членом Политбюро, и мы не имели права перепроверять эту буквально ошеломляющую информацию. Тогда я пошел к Горбачёву. Объяснился с ним по этому поводу. «Да-а-а… – протянул Горбачев. – Что же делать? Неужели это опять Колумбийский университет? Да-а-а… Нехорошо это. Нехорошо». Чего уж хорошего, но Сванидзе об этом молчок…
У Яковлева есть заступники, например, в «Хрониках» опять вылез коллега Сванидзе – историк Сахаров, который работал под началом Яковлева в идеологическом отделе и признался, что «был ортодоксальней самого начальника-либерала»: «Яковлев беседовал со мной, учил широте взглядов». Ну понятно теперь, чья это школа. По долгу службы Яковлев курировал центральные СМИ. В ноябре 1972 года он неожиданно публикует в «Литературной газете» свою скандально знаменитую статью «Против антиисторизма», в которой клеймит «неправильных» писателей, «отказавшихся» от классового подхода и рассуждающих о русском (грузинском, литовском, армянском и пр.) деревенском мире, национальном характере, народной духовной традиции, исторических корнях и прочей антимарксистской «ереси». Сванидзе же уверен, что его кумир «выступил против шовинизма и антисемитизма». Господи, опять! Да читал ли он когда-нибудь статью?
Сахаров переживает в кадре о другом: «Я эту статью прочитал и понял размежевание на почвенников и западников. Подумал: рано он открылся». Глянь-ка, нашел нового Чаадаева с кустистыми бровями! Далее историк обозвал всех нас, проклинающих «архитектора перестройки», валенками: «Кто говорит, что Яковлев – предатель, недалекие люди. Они не понимают, что человек развивается, обогащается новыми знаниями. К тому же он побывал за границей…» Ну и что? Кто из разглядевших гнилое нутро Яковлева не бывал и даже не живал за границей? Но они остались державниками, людьми непреданной чести!
Кстати, когда член Общественной палаты клеймил и облыжно обвинял университетских авторов серьезного учебника по истории, он в интервью повторял, что не терпит одностороннего подхода, упрощений, бездумного возвеличивания некоторых нелюбезных ему фигур (кто они, мы знаем по «Суду времени»), но когда он снова взялся за свои занудные монопрограммы, то враз забыл об объективности и плюрализме мнений. У него в первой передаче только два верных подчиненных Яковлева. Второй – помощник «архитектора», такой же скрытый антисоветчик из ЦК Александр Ципко: «Он настаивал на свободе слова. Яковлев – идеолог контркоммунистической революции. Горбачёв и Яковлев сделали ее в связке с либеральной интеллигенцией. Революция могла произойти только сверху!» В следующем появлении Ципко переходит от жестких определений к теплым воспоминаниям: «Вечером часов в семь Яковлев вызывает: «Поезжай домой, поужинай и возвращайся». Сам скромно ужинал в кабинете и с девяти до одиннадцати рассказывал мне о детстве, о войне, о том, каким видит будущее». Репетировал, что ли, свои легенды с оканьем, демагогические выступления, скрывающие камень за пазухой?
Я смотрел и думал: почему бы телевизионному журналисту хоть раз не проявить профессионализм, широту взгляда? Пригласить на передачу, например, Станислава Куняева, который отметил недавно 80-летие и снова вспоминал, что 40 лет – со статьи в «ЛГ» – борется с яковлевщиной. Его обобщающая статья «Обслуживающий персонал», где автор обвинил секретаря ЦК Александра Яковлева в проведении антирусской политики, вышла только в газете «Московский литератор». Он заставил секретарей Союза писателей России выслушать ее на заседании, те решили напечатать ее в «Литературной России», но тогда коллеги дрогнули или понадеялись на то, что можно еще спасти страну, писательский союз, не входя в конфликт с властью. Ан было уже поздно.
Станислав Куняев написал в книге «Поэзия. Судьба. Россия», как Сергей Викулов в августе того же 1989 года твердо решил передать журнал ему: «Приходи в мой кабинет и принимай журнал, а в ЦК рано или поздно утвердят. Никуда они не денутся». Всем было ясно, что власть трещит по швам, что Горбачёв проболтал и предал страну, но он еще пыжился, делал вид, что контролирует идеологию. «Через некоторое время состоялось-таки заседание Политбюро, – пишет Куняев, – на котором, как мне рассказывали партийные чиновники, А.Н. Яковлев был против моего утверждения, но Горбачёв будто бы сказал ему:
– Александр Николаевич! Мы пошли тебе навстречу – передали «Огонёк» Коротичу, а «Знамя» Бакланову. Ну давай бросим кость русским писателям».
Вот так цинично рассуждали те, кому уже уготовано позорное место в истории, сколько бы ни старался Сванидзе. Некоторые публицисты решительно восстают против расхожего сравнения Яковлева с Геббельсом, несмотря на то, что он делал одно с ним дело. Но Геббельс не был марионеткой, озвучивающей тексты анонимных спичрайтеров (тех же Сахарова и Ципко), и, главное, он предпочел смерть предательству страшной идеи, которой служил. Никаких обстоятельств, оправдывающих предательство Яковлева, его ненависть к русской идее, обнаружить невозможно. В своей подлости и беспринципности он признался сам в мемуарах: «Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. <…> Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика – механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма – сработала».
Ну а Сванидзе, как хронический больной на почве антисоветизма, даже хитроумную тактику отбросил. Гвоздит в камеру примитивные либерально-агитпроповские штампы, да еще крупным планом. Редактором вроде у него жена работает, которая совсем потеряла профессионализм или разлюбила мужа: ну нельзя его уже так показывать да еще с каким-то завалом – дети испугаются, если проснутся так поздно и глянут на экран! Заканчивает свою «Хронику» панегириком Яковлеву у Соловецкого камня. Перед этим снова вопреки правде истории заявляет, что «революция в этой стране возможна только сверху», а потом вздыхает: «Это мы доносили, травили, убивали, но поражает равнодушие, с которым воспринимают такую судьбу России». Кто это «мы»? Прежде всего вы из «проклятой касты»!
Александр МОСКАЛЁВ
    Код для вставки в блог: