Юрий Белов: «Русский вопрос и пролетариат России»

Подвизающиеся при ней политические партии (ЛДПР, «Справедливая Россия», «Патриоты России», не говоря уж о «Единой России») соревнуются между собой в «истинной» русскости. Разыгрывается политический маскарад на русскую тему, дабы скрыть социально-классовую сущность русского вопроса, в то время как он уже двадцать последних лет решается на капиталистической основе. Нет иной возможности перевести его решение на социалистическую основу, как только рассматривать русскую тему сквозь призму темы рабочего класса России.

Запретная тема

Обострение русского вопроса связано в последние годы с такими последствиями реставрации капитализма в России, как массовая миграция из бывших союзных среднеазиатских республик и республик Кавказа в русские регионы России, сопровождаемая ростом этнической преступности и вытеснением русских с земель их предков; планомерное разрушение главных институтов русской культуры — школы, вузов, Российской академии наук; государственная пропаганда в СМИ антисоветизма как формы русофобии. Подчеркнём ещё раз, что всё это — следствие действия главной причины уничтожения великой страны — реставрации капитализма во всех сферах жизни, не только в экономике. Очевидна классовая природа этой причины. Увы, очевидна далеко не всем, чем максимально пользуется буржуазная власть.

Она нейтральна к различного рода концепциям «возрождения» русской нации — от либерально-националистических со ставкой на образование конфедерации суверенных русских государств на территориях регионов с русским населением (предлагается и такое?!) до державно-националистических со ставкой на формирование мононационального Русского государства, в коем малые нации получат культурно-национальную автономию, не более. Капиталистическая власть с олимпийским спокойствием взирает на яростную полемику в стане «патриотов», в которой ломают копья ревнители и поборники имперской России, русского космизма, а также ищущие ответа на русский вопрос в туманных далях языческой Руси либо во временах Древней и Святой Руси. Чем яростнее эта полемика, тем безобиднее она для власти и на руку ей, ибо она не только никак не касается классовых интересов капитала, но и делает их невидимыми общественному сознанию за дымовой завесой патриотической риторики.

Главное для власти (для капитала российского и иностранного, укоренившегося на просторах нашей экономики) — не допустить обнажения классовой сущности русского вопроса, а именно: не касаться в общественных дискуссиях социального и духовно-культурного положения самого большого класса русской нации, созидающего своим трудом преобладающую часть материального богатства страны, — русского пролетариата. Власть бдительно следит за тем, чтобы из уст её представителей и верноподданных ей оппозиционеров случайно не слетело слово о рабочем классе. Не дай бог!.. Ведь этот класс, по Марксу и Энгельсу, как сказано в их «Манифесте Коммунистической партии», должен «подняться до положения ведущего класса нации», для чего он

«должен прежде всего завоевать политическое господство». Иными словами, лишить этого господства класс капиталистов. Понятно, что такая перспектива неугодна олигархически-чиновничьей власти. Поэтому ей так кстати безбрежные разглагольствования о русской нации вообще, вне классового её строения. О русской цивилизации вообще и русской культуре вообще и ни слова о том, а какой же класс в нынешней России определяет их судьбу. Решает вопрос вопросов — быть им или не быть.

Ведущая сила нации

Русский вопрос — это прежде всего рабочий вопрос, вопрос о положении пролетариата. У классиков марксизма в упомянутом «Манифесте» недвусмысленно сказано, что пролетариат должен «подняться до положения национального класса, конституироваться как нация». Вот так, а не иначе: класс-нация. Именно всё это произошло в России после Октября 1917 года. В процессе драматичного, бывало и трагического (Гражданская война, 1937 год) революционного преобразования страны рабочий класс, утвердив в союзе с трудовым крестьянством своё политическое господство, формировался как новый (на смену буржуазии) национальный класс. В битве за социализм он унаследовал лучшие культурно-исторические традиции крестьянской России: трудовой коллективизм, созидательный пафос коллективного труда, готовность к самопожертвованию во имя общего дела. Всё это нашло своё выражение в новаторском стахановском движении. Рабочий класс вобрал в себя и тот русский революционный размах, который отличал русский пролетариат в его классовой борьбе с капиталом и царским самодержавием. Он, в первую очередь русский рабочий класс, стал ведущим классом нации, являя собой пример национальной гордости в революционном движении страны. «Мы гордимся тем, — писал Ленин в 1914 году, — … что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс». А в 1920 году, по окончании Гражданской войны, он утверждал: «Наверное, теперь уже почти всякий видит, что большевики не продержались бы у власти не то что 2 1/2 года, но и 2 1/2 месяца без строжайшей, поистине железной дисциплины в нашей партии, без самой полной и беззаветной поддержки её всей массой рабочего класса, т.е. всем, что есть в нём мыслящего, честного, самоотверженного, влиятельного, способного вести за собой или увлекать отсталые слои».

Великорусский рабочий класс оказался самым революционным, самым политически зрелым отрядом, то есть передовым отрядом международного пролетарского движения. Он стал ведущим классом русской нации, своей преобразующей деятельностью создал условия для её превращения в социалистическую нацию, вокруг которой формировались и сплачивались социалистические нации Советского Союза: украинская, белорусская, татарская, башкирская, узбекская, казахская, азербайджанская, грузинская, армянская и другие.

Русская нация, равно как и все нации России, до свержения власти буржуазии и помещиков была буржуазной, поскольку роль ведущего класса нации принадлежала буржуазии. Уверены, что данное утверждение возмутит многих в разноликом стане патриотов: «Русская нация — великая нация, какой бы класс ни стоял у власти!..» Да, великая, но тем унизительнее и оскорбительнее для неё подчинение насилию со стороны капитала — власти денег, умственному и нравственному распутству сильных мира сего, обладающих богатством, нажитым эксплуатацией чужого труда. Классическая русская литература запечатлела эту национальную трагедию русского народа. Вспомним, что сказано было русским поэтическим гением в XIX веке: «Русь не шелохнется, Русь — как убитая!» А сколько боли в словах ещё одного гения русской поэзии: «Прощай, немытая Россия». Случайно ли вся наша литература, от Пушкина до Горького, антибуржуазна?..

Не то ли же национальное унижение великого (да!) русского народа мы видим сегодня в России реставрированного капитализма? И не потому ли в российских СМИ ни слова о рабочем классе, что исполняющий роль ведущего класса нации класс капиталистов, отечественных и чужеземных, отлично знает, кто его могильщик?

Русский пролетариат в прорыве к социализму преобразовался в советский рабочий класс, стал скрепляющей основой русской нации и вывел её на ведущую роль в социалистическом обществе. В союзе с трудовым крестьянством внутри русской нации и других наций СССР он преодолел в них остаточные явления буржуазности. В 1929 году Сталин имел основания утверждать: «Рабочий класс и его интернационалистическая партия являются той силой, которая скрепляет эти новые (социалистические. — Ю.Б.) нации и руководит ими». Он особо выделил то обстоятельство, что социалистические нации свободны от классовых противоречий, «разъедающих буржуазные нации, и являются гораздо более общенародными, чем любая буржуазная нация». Он же, не в последнем счёте, отметил: под руководством рабочего класса и его партии произошло «уничтожение остатков национализма во имя установления дружбы между народами и утверждения интернационализма». Иначе говоря, пролетарский интернационализм проложил дорогу интернационализму социалистическому, в результате чего сформировалась в конечном итоге новая историческая общность — советский народ. Рабочий класс был его ведущей и движущей силой.

Теоретические выводы, сделанные из анализа исторической практики, сухи и бесстрастны. За ними трудно разглядеть, чего стоило молодому советскому рабочему классу, рекрутированному преимущественно из русского крестьянства, стать становым хребтом социалистических наций, русской нации прежде всего. Трудно разглядеть те титанические усилия, которые потребовались от рабочей молодёжи (крестьянской по культуре и образу жизни), чтобы усвоить культуру крупного промышленного производства. История подгоняла: время, вперёд! Советский рабочий прошёл закаляющую школу труда, свободного от эксплуатации, преодолевая живучесть частнособственнической психологии и морали. Мало было следовать лозунгу: «Кадры, овладевшие техникой, решают всё!» Надо было ещё разрешить противоречие между «моим» и «нашим», чтобы утвердить в сознании новое, невиданное в истории социалистическое отношение к труду. Эта труднейшая задача всемирно-исторической значимости (практической её постановки ещё не знала история человечества) была решена советским рабочим классом.

Он совершил подвиг в годы индустриализации и Великой Отечественной войны, в послевоенные годы восстановления страны и штурма космоса, в длительный и напряжённый период достижения военного паритета СССР и США. Сформировался новый тип рабочего научно-индустриального производства — рабочий-интеллигент. Советский рабочий класс при всех его недостатках (а они имелись: он шёл к идеалу, но не являлся им) был готов к продолжению своей исторической миссии — достижению победы социалистического производства в его конкурентной борьбе с производством капиталистическим. Опыт социалистического Китая показывает выполнимость этой миссии.

Но на советский рабочий класс, как и на всё советское общество, обрушилась лицемерная горбачёвская перестройка. Она проложила дорогу реставрации капитализма в России, первой и самой крупной жертвой которой стал рабочий класс. Почему он оказался совершенно не готов к свершившейся контрреволюции — тема, требующая особого рассмотрения. Сконцентрируем внимание на очевидном: совсем не случайно демонтаж советского народа «творцы» капиталистической реставрации начали с демонтажа рабочего класса — с приватизации и деиндустриализации общественного производства, с разрушения крупных рабочих коллективов. Очень немногие догадывались тогда, что это прежде всего подорвёт силы русской нации, вернёт в её жизнь разъедающее её непримиримое противоречие между трудом и капиталом.

Трудный путь рабочего класса

Ни интеллигенция, что как унтер-офицерская вдова сама себя высекла в демократическом раже перестройки и либеральных реформ (исключение в ней составили лишь верные советскому кодексу чести), ни так называемый средний класс (мелкая, частью средняя буржуазия и буржуазная интеллигенция среднего достатка) не смогли и не смогут быть ведущей социальной группой нации. Нет у них для этого ни экономической, ни политической власти, ни морального авторитета. Крупный капитал — вот та сила, что будет диктовать и диктует всем нациям России, русской — в первую очередь, условия и правила жизнебытия. О своём моральном авторитете он не печётся, ибо его воля возведена в закон, в нравственный императив. Нет другой силы, кроме пролетариата, которая смогла бы взять на себя миссию освобождения русской нации, а с ней и остальных наций, от ига капитала. Другими словами — решить русский вопрос.

Готов ли к выполнению этой миссии пролетариат современной России? Думается, что нет, не готов на данный исторический момент. И это объяснимо. Он, российский пролетариат, формировался в последние двадцать лет из советского рабочего класса, не имеющего ни опыта классовой борьбы, ни соответственно пролетарского сознания. Вчерашний советский рабочий, оказавшийся в западне рыночной экономики, пребывал в начале девяностых годов в шоковом состоянии — он никак не был подготовлен к новому для него пролетарскому положению, к продаже своей рабочей силы на рынке труда. Страх перед безработицей с резким падением производства принуждал его терпеть диктат новоявленных хозяев, что вчера ещё могли быть его товарищами и поначалу воспринимались как не совсем чужие — вроде бы свои по прежней жизни.

Но суровая реальность меняла сознание. Двадцать лет нещадной эксплуатации труда рабочих-пролетариев не прошли для них даром. Зреет пролетарское классовое сознание, в особенности у молодых рабочих, свободных от советской доверчивости старшего поколения рабочего класса. Наживается опыт сопротивления капиталу. Так, в 2005 году, по данным Росстата, в России государственными органами было зафиксировано 5 тысяч 933 забастовки. В СМИ о них ни слова не сказано — табу на рабочий вопрос никто не смел нарушить. Преобладающее большинство из означенных забастовок не санкционировано властью. С 2007 года Росстат их более не учитывает, и получается, что их как бы и нет. В сознании обывателей как бы нет и рабочего класса: исчез он с обвалом приватизации-деиндустриализации. Но откуда же баснословные прибыли олигархов, как не от присвоения прибавочной стоимости, создаваемой наёмным трудом многомиллионной армии пролетариев на промышленных предприятиях по производству никеля, алюминия, чугуна и стали в частных компаниях Потанина, Дерипаски, Мордашова? И в многочисленных компаниях, что помельче — типа «Кировский завод», «Ленинградский Металлический завод» в Санкт-Петербурге. Это не говоря уж о Газпроме и Роснефти.

Да, деиндустриализация, вызванная приватизацией крупнейших промышленных объектов, привела к падению производства и, соответственно, к существенному сокращению рабочего класса, в первую очередь — его высококвалифицированного слоя: 10 миллионов высокопрофессиональной рабочей элиты оказались за воротами фабрик, заводов, научно-производственных объединений. Но рабочий класс России не исчез, не превратился в социальную пыль. Он живёт трудной жизнью, и крепнет его голос социального протеста. Не за далёкими горами и его политический протест.

В 2012 году вышла в свет книга «Пролетариат современной России». Её автор — профессор МГУ В.В. Трушков, политический обозреватель «Правды». Книга представляет собой первое в нашей партии, если не в стране, исследование положения российского рабочего класса, его готовности к классовой борьбе с капиталом. Воспользуемся исследовательскими данными этой ценной книги, которую хотелось бы видеть читаемой в каждом партийном отделении.

По данным Росстата, полученным в канун экономического кризиса в декабре 2007 года, доля работников, занятых преимущественно физическим исполнительским трудом, поднялась до 54,9%. Иначе говоря, из 70,3 млн., трудящихся в экономике, 38,6 млн. составляют наёмные работники физического труда. В них доля индустриальных рабочих составляет 36,5% (25 млн. 872 тыс.). 36,5% — весьма существенно! Существенно и заключение автора книги: «Говорить об отсутствии рабочего класса в стране могут только политические слепцы. Фактическая задача дня касается не существования рабочего класса, а организации пролетарской классовой борьбы». Есть ли для неё объективные основания? Безусловно, есть. По данным Росстата за 2010 год, в России насчитывалось 947 тысяч работодателей (крупная и средняя буржуазия). На них приходилось 64 млн. 560 тысяч наёмных работников. В среднем на одного хозяина работали 65 пролетариев.

Социальное положение рабочего класса, как и всех трудящихся, давно уже принято определять величиной разрыва между 10% самых богатых буржуа и 10% самых низкооплачиваемых наёмных работников. По официальным данным Росстата, разрыв в доходах крайних 10-процентных групп в последние годы составлял в России 16,7 раза. По неофициальным данным, он много больше — 20—25 раз. Для сравнения: в 1988 году разрыв в доходах 10% самых обеспеченных граждан РСФСР и 10% самых малоимущих не превышал 4,5 раза. А какова же зарплата наёмных работников в нынешней России? По данным Росстата, в 2011 году у половины пролетариев суммарный заработок составил 21,6% (практически пятую часть) всего месячного фонда оплаты труда в РФ. При такой зарплате можно лишь только сводить концы с концами. Обнищание российского пролетариата — факт неоспоримый.

Противоречие между трудом и капиталом нарастает. Обострение классовой борьбы между ними неизбежно. Она определит судьбу русской нации, всех наций России. Классовой борьбы страшится и желает избежать её не только капитал, но и многоликое российское мещанство, возросшее на широкой ниве мелкобуржуазности. Оно лихорадочно ищет свой пресловутый «третий путь», что якобы обойдёт стороной непримиримые классовые противоречия и всех примирит во имя, так сказать, единства нации. Этот путь мещане, преисполненные чувства застольного патриотизма, называют не иначе, как русский путь. Ищут они его, обращаясь — не шутите! — и к идеалу социализма, представляя его на свой мещанский лад: социализм равноправных собственников. Идеологов такого социализма находят на ярмарке политического тщеславия.

Мещанский социализм

Конкретные факты всегда убедительнее общих положений, сколько бы глубокомысленными они ни были. Обратимся к фактам.

…В июле 2013 года в Интернете на сайте ЦК КПРФ опубликована статья С. Строева «Что такое русский социализм и почему социалистическая революция в России возможна сегодня только в форме революции национально-освободительной». Автор — член КПРФ. Само название публикации выдаёт претензию её автора предложить такое решение русского вопроса, которое не терпит возражений. О том говорит слово «только». Но целый ряд высказанных Строевым положений не могут не вызвать возражений. Приведём и рассмотрим лишь некоторые из них.

«Источником жизненных благ, — пишет питерский автор, рассуждая о недалёком будущем развития человечества, — станет не человеческий труд (в значительной степени заменённый автоматической техникой), а наличие невосполнимых природных ресурсов. Это означает существенное перераспределение мировых противоречий и конец объективной базы идеологии интернационализма». И далее (читайте, читайте): «Это значит, что гражданство теперь выражается прежде всего в участии в правах коллективной, наследственно передаваемой общим потомкам собственности на невосполнимые природные ресурсы и в обязанностях по коллективной защите этой собственности. Распределение «природной ренты» в постиндустриальную эпоху становится таким же ключевым вопросом политики, каким в индустриальную эпоху был вопрос распределения прибавочной стоимости».

Рассмотрим дело как оно есть. Итак, по Строеву, не труд — источник общественного развития, а невосполнимые природные ресурсы. Но последние без приложения к ним труда, то есть без затраты общественно необходимого труда для их освоения (их разведывания, добычи, переработки и т.д.), ровным счётом ничего не стоят, не имеют ни стоимости, ни цены. Это азбука политэкономии, которой нельзя не знать. Как нельзя не знать и того, что автоматическая техника есть результат общественно необходимого труда и без труда, необходимого для её обслуживания, она мертва. Отказывая труду в праве быть главным источником производства материальных ценностей, автор прозрачно намекает на исчезновение в недалёком будущем пролетариата, а стало быть, и социальной базы коммунистической идеологии. Эту мысль он камуфлирует словами о конце «объективной базы для идеологии интернационализма».

Если попытаться из мудрёного многословия автора выстроить последовательный логический ряд, то он будет выглядеть следующим образом: пролетариат исчезает, поскольку его производительный труд перестаёт быть главным источником создания общественного богатства; соответственно, исчезает и буржуазия — ей некого эксплуатировать, не у кого отбирать и присваивать себе прибавочную стоимость, да её и не будет (прощай, Марксова теория прибавочной стоимости!); ликвидируется товарное производство (пролетариата нет, буржуазии тоже); но что точно остаётся, так это невосполнимые (исчезающие?) природные ресурсы, служащие материальной основой для «природной ренты»; каждый получает право на владение ею как участник, совладелец коллективной собственности на природные ресурсы.

Всё прекрасно: эксплуатация уходит в прошлое без классовой борьбы — её отменяет «природная рента». Полная гармония, социальная симфония — патетическая! Вот она — вожделенная мечта социалиста-мещанина. Ему столь ненавистны пролетариат и пролетарская борьба с капиталом, что он отказывает русскому рабочему классу даже в том, в чём ему отказать невозможно: в его ведущей роли в Октябрьской социалистической революции 1917 года. У Строева вопрос об этой революции решался «в условиях отсутствия зрелого промышленного пролетариата» (?!). Оказывается, что к осознанию данного обстоятельства «В.И. Ленин тоже пришёл далеко не сразу, а лишь по мере теоретического осмысления практического революционного опыта, преодолев догмы вульгаризированного «ортодоксального марксизма». Оказывается также, по Строеву, что «во времена В.И. Ленина проблема состояла в… малочисленности, неразвитости, экономической и политической незрелости великорусского пролетариата».

Питерского автора ничуть не смущает полная противоположность его и ленинской оценок русского рабочего класса. Ленинской оценки он знать не желает. У него Ленин всё равно что Строев сегодня. Раз Ленина нельзя предать забвению в КПРФ, то надо его изменить по своему образу и подобию: был пролетарский вождь, да перестал им быть. Не повезло у Строева и советскому рабочему классу — вроде он был, а может, и не был. СССР питерский «русский социалист» характеризует как страну «с если не абсолютно бесклассовым, то, по меньшей мере, слабо дифференцированным в классовом смысле обществом».

Высшего апогея «русская социалистическая» строевская мысль достигает в следующем умозаключении: «Пролетариат, которого ждут догматики, не придёт. Останется немногочисленный слой рабочих сырьедобывающих отраслей — вполне обеспеченных материально, прикормленных и далёких от всякой революционности. Остальное население постепенно и планомерно будет сведено на нет, скорее всего, даже без каких-либо кровавых эксцессов, просто в силу сокращения рождаемости. И, сделав из этой ситуации логический вывод, мы снова возвращаемся к тому же: раз нет и не будет классовой оформленности, всю ставку необходимо делать на национально-освободительную доктрину. Идеология, цели, лозунги революции должны быть национальными, а не классовыми».

Да, этот апогей в пору назвать апофигеем. Картина апокалипсиса по Маргарет Тэтчер. Это как же нужно не верить в русский народ, в народ России, чтобы говорить о его неизбежном нравственно духовном вырождении, когда люди будут уподоблены овощам, водорослям на дне океана истории («население планомерно будет сведено на нет»)? Это с каким же презрением нужно относиться к громадному большинству народа — пролетариату, чтобы тщиться доказать его неизбежное исчезновение?

Социалистическая революция без рабочего класса, социализм без рабочего класса… И это называется русским социализмом?! Если до сих пор социализм развивался от утопии к науке, то Строев решил повернуть развитие социалистической мысли вспять, в сторону реакционной утопии. От марксизма-ленинизма в строевской парадигме социального развития России ничего не осталось, с ним покончены счёты. Нет ничего и от Программы КПРФ, что понятно: она построена на методологическом фундаменте марксизма-ленинизма. Строев представил свою статью как дискуссионную. Но невежество, тем более воинствующее, не может быть предметом дискуссии.

«Бесклассовая» утопия

Если бы на сайте ЦК КПРФ была опубликована только рассматриваемая статья, мы не стали бы уделять ей сколь-нибудь заметного внимания. Но публикации новоявленного «теоретика» появлялись на сайте ЦК партии с завидным постоянством последние четыре года. Более того, в партийном интернет-пространстве объявились и его единомышленники. Их объединяет бесклассовая идеологическая линия, пронизывающая все их публикации. Так, в статье «Национальная политика как фактор борьбы за восстановление СССР» (размещена на сайте ЦК КПРФ одновременно со статьёй Строева) её автор А. Богачёв (член Санкт-Петербургского горкома КПРФ) весь пафос своей публицистики посвятил доказательству того, что «советская цивилизация стала первой в истории человечества полностью внеклассовой цивилизацией». Стало быть, и советское общество являлось бесклассовым? Вынуждены разочаровать автора: рабочий класс и крестьянство не канули в Лету в СССР. И к тому же Советский Союз, стоящий во главе стран социалистического содружества, противостоял мировому империализму и вёл с ним классовую идеологическую войну. Не последнюю роль в этой войне играла советская культура. Размывание её идейно-классовых ориентиров «пятой колонной» будущих либерал-демократов — одна из причин появления «нового мышления» Горбачёва, заявленного как «общечеловеческое», то есть неклассовое. Полнейшим абсурдом выглядит утверждение Богачёва, что бесклассовая, по его убеждению, советская цивилизация является «подспорьем и предпосылкой классовой борьбы». Это как же?.. Стремление автора статьи «узаконить» в национальной политике КПРФ бесклассовость содержания советской духовности столь велико, что он идёт на алогичность. И здесь невежество предлагается сделать предметом дискуссии. Что до рабочего класса, то он присутствует у Богачёва чисто терминологически и лишь в единстве «собственно рабочих, крестьян, интеллигенции и офицеров» (?!). Причём объединённых отнюдь не классовыми интересами, а только «общими ценностями, вытекающими из самобытной русской советской традиции».

Говоря о бесклассовой утопии, возьмём слово «бесклассовая» в кавычки, поскольку в современной общественной жизни ничего бесклассового быть не может. С учётом этого замечания обратим внимание на такое выражение «бесклассовой» линии, как попытка сблизить марксистско-ленинскую теорию с православием.

Попытки такого рода не новы в истории нашей партии: ещё Владимиру Ильичу приходилось в предреволюционные годы бороться со всякого рода богоискательством и богостроительством в рядах однопартийцев. Увы, не все хорошо выучили эти ленинские уроки, поэтому приходится ещё и ещё раз к ним возвращаться.

Религия, возникшая на основе идеалистического взгляда на мир, где всё творится по воле Божьей (Бог дал, Бог и взял), и марксистско-ленинская теория, несущая в себе диалектико-материалистическое воззрение на объективную действительность, согласно которому мир познаваем и изменяем по воле людей в соответствии с их интересами (классовыми, в первую очередь), не идут параллельно, а противостоят друг другу. Их противостояние далеко не всем очевидно в повседневности, но оно никогда не прекращается. Идеализм и материализм вне непримиримой борьбы между ними не существуют.

Заметим прежде всего, что религия, подготавливая человека к загробной жизни, предписывает ему соблюдать догматы строго определённого ею поведения в этом, земном мире. И, главное, она отказывает ему в праве противиться воле Божьей. Иными словами, отказывает в праве революционно преобразовывать земной мир по своей сознательной воле с помощью той же классовой борьбы, чего требует от человека материалистическая марксистско-ленинская теория.

Конечно же, нам, коммунистам, уважающим религиозные чувства православных, равно как и мусульман, буддистов и иудеев, не стоит привносить в их среду философскую дискуссию идеализма и материализма. Она вызовет отторжение верующих от нас. Тем более в настоящее время, когда многие идут в церковь, чтобы защитить душу от мерзостей рыночного бытия, где всё на продажу. То, что коммунистам надо быть в сотрудничестве с миром не только православных, но и исповедующих иную традиционную в России веру, то есть работать в массах, — это вне всякого сомнения. Пролетарское большинство верующих к этому нас обязывает. Но нельзя в работе с верующими руководствоваться ложными идейно-теоретическими ориентирами, ведущими к отступлению от марксизма-ленинизма. Здесь уместно будет вспомнить сказанное Фиделем Кастро в его беседе с бразильским священником Бетто: «Настоящий марксист не доверяет фальшивым христианам, и настоящий христианин не доверяет фальшивым марксистам».

Несколько слов в заключение

Да, русский вопрос интернационален у нас: невозможно оторвать русский народ от народов, связанных с ним единством исторической судьбы. Равно как и наоборот — никакой малый народ России, оторванный от русского народа, не будет иметь будущего. Какая же социальная сила может спасти и гарантировать единство как дружбу российских народов во главе с великороссами? Только та, что уже сделала это в начале ХХ века, — русский пролетариат с его пролетарским интернационализмом. Но сам по себе, без привнесения в его среду социалистического сознания, он данной миссии, вновь возложенной на него историей, не выполнит. А это уже задача задач КПРФ — партии рабочего класса. Рабочий класс вместе с крестьянством и трудовой интеллигенцией испытывает все тяготы и лишения современной России. Нещадно эксплуатируемый российским и иностранным капиталом, ненавидимый им, презираемый всей сворой политологов, социологов, философов и литераторов от интеллигентствующего мещанства, оболганный ими, лжепатриотами и трусливыми обывателями, преданный «пятой колонной» в КПСС, но, несмотря ни на что, поднимающий знамя борьбы за свои права, пролетариат России вправе рассчитывать на верность его авангарда рабочему делу.

 

Автор: Юрий БЕЛОВ.  

газета "Правда"