Юрий Белов в «Правде»: Старый хлам под новым флагом

Как это ни покажется странным, но в России реставрированного капитализма наибольшую актуальность для нас, коммунистов, приобретают работы Ленина, написанные им в конце XIX века, когда капитализм утверждался не только в экономике, но и во всех сферах общественной жизни. Именно тогда марксизму не давало хода, всячески ему препятствовало не только откровенно буржуазное мировоззрение, но и «патриотическое», «национальное» — мелкобуржуазное. Последнее молодой Ленин называл мировоззрением Kleinburger’a — мелкого буржуа. Оно нашло своё выражение в идеологии народничества, согласно которой Россия должна была миновать капитализм, поскольку он противоречил её традиционным ценностям. Народники верили в особый путь Отечества. С этой верой мы встречаемся и сегодня. «Русский путь», «русский социализм» — весьма расхожие понятия в среде патриотически настроенной интеллигенции, да и в молодёжной среде. История повторяется? Отнюдь нет. Но рецидивы далёкого прошлого в ней не случайны. Полагаем, что анализ ранних ленинских работ позволит нам понять это.

«Широкая точка зрения»

Обратимся лишь к двум статьям Ленина, написанным им в 1897 году в сибирской ссылке: «Перлы народнического прожектёрства» и «От какого наследства мы отказываемся?» В первой из них автор подвергает жёсткой критике сборник статей С.Н. Южакова, в котором тот высказывает тревогу по поводу образования классовой школы с дроблением общества на классы. В такой школе, полагал Южаков — народник по убеждению, пострадают интересы государства и нации, поскольку они, согласно народнической теории, являются неклассовыми. Пострадают и интересы индивидов, стоящих, по Южакову, вне классов. Ленин высмеивает неклассовую «широкую точку зрения», обращая внимание на её полнейшую абсурдность: расчленение общества на классы признаётся, хотя и осуждается, но отрицается при этом классовость государства и нации. Они существуют у народника как бы вообще: государство вообще, нация вообще. Сарказм Ленина относительно данной нелепицы тем очевиднее, чем чаще он цитирует Южакова, те его положения, в которых нелепость авторских утверждений выдаётся за непререкаемую истину. Приведём то из критических мест ленинской статьи, что до боли напоминает нам заклинания против «узкоклассовой» точки зрения нынешних ревнителей «особого пути» России XXI века.

«Г. Южаков, — писал Ленин, — затронув вопрос о классах, поднимается на «широкую точку зрения», такую широкую, с которой он может величественно игнорировать классовые различия, такую широкую, которая позволяет ему говорить не об отдельных классах (фи, какая узость!), а о всей нации вообще (выделено мной. — Ю.Б.). Достигается эта великолепная «широта» точки зрения истасканным приёмом всех моралистов и моралистиков, особенно моралистов-Kleinburger’ов. Г-н Южаков жестоко осуждает это разделение общества на классы (и отражение этого разделения на образовании), говоря с превеликим красноречием и с несравненным пафосом об «опасности» этого явления; о том, что «классовая система образования во всех видах и формах, в основе своей, противоречит интересам государства, нации и образуемых личностей»; ...о том, что это «опасное» дробление на классы вызывает «антагонизм между разными группами населения» и постепенно вытравляет «чувство национальной солидарности и общегосударственного патриотизма»; о том, что «широко, правильно и дальновидно понимаемые интересы нации, как целого (выделено мной. — Ю.Б.), государства и отдельных граждан вообще не должны противоречить друг другу (по крайней мере, в современном государстве)» и т.д. и т.д.».

«Широкая точка зрения» на государство, нацию, в первую очередь русскую, господствует сегодня в патриотической общественности, в различного рода объединениях русской православной интеллигенции, бывших военных, казачества и т.д. и т.п. В них патриоты-почвенники, славянофилы, государственники, державники, имперцы едины в одном — во внеклассовой оценке современной действительности. Здесь с пафосом клеймят олигархически-бюрократический (то есть классовый) строй, обвиняя его в антигосударственности и антинациональности. Всё, как то было у народников конца XIX века. И так же, как тогда, здесь взывают к чувству национальной солидарности и государственного патриотизма, якобы незамутнённому классовыми интересами. Вот, скажем, как это делает А. Проханов — один из создателей и сопредседателей Изборского клуба, объединившего интеллектуалов-государственников. В последнем своём романе «Время золотое» устами одного из его героев он так говорит о необходимости национального единства русских, примирения «белых» и «красных»: «Световод русской истории разорван. Между царством Романовых и империей Сталина — разрыв, из которого хлещет, утекает историческая энергия, и лишь малая доля достигает наших дней, где чахнет росток нового Государства Российского. Остаётся без волшебной влаги, которая вспаивает этот росток, наращивает его листья и крону. Враг, разрушивший белое царство Романовых и «красную империю» Сталина, ликует. Вбивает клин в место разрыва. Не позволяет срастить время русской истории, и мы остаёмся надорванным народом. Но мы соединим разорванный световод. Найдём стык, где русские патриоты заварят шов, прекратят бессмысленную трату драгоценных энергий!»

Итак, чтобы росток нового государства Российского (какого — капиталистического? Да нет же — государства как такового) не зачах, надо «заварить шов» разрыва русской истории. А как это сделать? Да просто: примирить буржуазно-помещичье государство Романовых и Союз Советских Социалистических Республик. У того и у другого был один враг, их разрушивший, — либерализм. Забудьте о капитализме и социализме, об их противоборстве — государство Российское надо спасать. Таков подтекст прохановского красноречия. В нём «белая» и «красная» идеи соединимы, поскольку они лишены своего классового содержания.

Что можно сказать на этот счёт? Пожелание, лишённое смысла, так как оно противоречит объективной классовой реальности, в которой существуют классовое государство, классовые интересы, общество и нации, разделённые на классы.

По поводу патриотического красноречия, подобного прохановскому, Ленин заметил в рассматриваемой нами статье: «Всё это — одна сплошная фальшь, одни пустые фразы, затушёвывающие самую суть современной действительности посредством лишённых всякого смысла «пожеланий» Kleinburger’a, пожеланий, незаметно переходящих в характеристику того, что есть». Последнее особенно важно. Нынешние патриоты-интеллектуалы — преемники народничества, сознательно уходя от классовой точки зрения, характеризуют назревающий политический кризис в нынешней России не иначе как противостояние государственников-патриотов и антигосударственников-либералов в правящей элите. Тем самым затушёвывают главную причину кризиса — обострение противоречия между капиталистическим государством и пролетарским большинством российского общества.

Романтизм Kleinburger’a

Вернёмся к г-ну Южакову и его опасениям, что в классовой школе появятся различные учебные программы для различных классов общества и что тем самым будут нарушены равные права на получение полноценного образования всеми учащимися. Ленин показал полное непонимание Южаковым сущности классовой школы. «Сущность эта, почтеннейший г. народник, — говорил он, — состоит в том, что образование одинаково организовано и одинаково доступно для всех имущих… Классовая школа не знает сословий, она знает только граждан. Она требует от всех и всяких учеников только одного: чтобы он заплатил за своё обучение. Различие программ для богатых и для бедных вовсе не нужно классовой школе, ибо тех, у кого нет средств для оплаты обучения, расходов на учебные пособия, на содержание ученика в течение всего учебного периода, — тех классовая школа просто не допускает к среднему образованию» (добавим от себя: а в современной России — к высшему. — Ю.Б.). Что характерно для Ленина, он рассматривает частное (образование) сквозь призму общего (буржуазного общества): «Сущность классового общества (и классового образования, следовательно) состоит в полном юридическом равенстве, в полной равноправности всех граждан, в полной равноправности и доступности образования для имущих».

Южаков свято верил, что равноправие граждан, не только юридическое, но и фактическое, — в интересах государства, которое априори якобы никак не связано ни с интересами господствующих, ни с интересами иных классов. Он был типичным народником, исповедующим мировоззрение Kleinburger’a — мелкого производителя, мелкого частного собственника, уповающего на защиту его «равных» прав «неклассовым» государством. В его воображении оно должно было быть таковым: единственной силой, способной защитить его от разорения крупным капиталом и от падения в социальные низы — в пролетарии. Это его неустойчивое промежуточное положение (между монополистическим капиталом и пролетариатом) предрасполагает мелкого буржуа (мелкого предпринимателя, как теперь принято говорить) к политическому романтизму — к утопии национального единства в классово-антагонистическом обществе. Бегство от жестокой классовой реальности в мир социальной утопии, стремление «перепрыгнуть через собственную голову, то есть стать выше всяких классов» — в этом, по Ленину, «и состоит сущность всякого Kleinburger’ского миросозерцания». Оно возродилось в России реставрированного капитализма с неизбежным появлением в ней многочисленной армии мелких собственников. Они неоднородны (о чём скажем позже), но немалая их часть склонна к сентиментальности, доходящей до экзальтации — возбуждения себя до восторженного состояния перед образом сильного государственника — спасителя Отечества (он — над классами, он — выше всех, он — арбитр свыше).

Государство во времена Ельцина — во времена олигархического разбоя и варварства — не давало никаких надежд на стабильность, столь чаемую загнанным в угол малым предпринимательством. Но вот после дефолта 1998 года появился Путин, образ которого с самого начала лепился политтехнологами как образ крепкого государственника. С этим образом мастер имитации Путин никогда не расставался. Он так вошёл в него, что даже придирчивый Станиславский сказал бы: «Верю!» В этом образе Владимир Владимирович уже пятнадцатый год неуклонно следует либеральным курсом. И в том ему помощники — нынешние неонародники, от Проханова до Кургиняна. В упомянутом прохановском романе «Время золотое» Путин выведен в образе Фёдора Чегоданова — президента России, идущего на выборы на второй президентский срок. В критический момент, когда рейтинг Чегоданова падает, некий Бекетов (главный герой романа) вдохновляет его на победу такими словами:

«— Ты должен верить в своё предназначение. Чувствовать своё мессианство… Почему тебя ненавидит Америка? Почему тебя проклинает либеральный Запад? Почему тебя травят российские либералы, возводя на тебя хулу? Тебе выносят смертные приговоры кавказские сепаратисты. За тебя молятся в монастырях и приходах. Тебя славят русские патриоты. За тебя голосуют нищие крестьяне в разорённых селениях. Кто ты такой, Фёдор Чегоданов, живущий среди вспышек обожания и ненависти? Ты — воссоздатель великого Государства Российского. Для этого тебя создал Господь… Ты больше, чем президент. Больше, чем вождь и лидер. Ты — помазанник».

Чегоданову — Путину верят в народе, и он побеждает. Верят, не в последнем счёте, через веру в Проханова, Кургиняна. Верят через веру в утопию, которую они несут. Сознательно они это делают или пребывают в искреннем заблуждении — это уже не важно. Мелкобуржуазный романтизм дорого обходится России: патриотическим чувством (искренним у немалой части голосующих) она оплачивает либерально-буржуазные счета. А они всё растут и растут.

Идеализация цивилизации

Читая ранние ленинские статьи, диву даёшься: народнические грёзы в них один к одному те же, что и у нынешних почвенников, державников, евразийцев. Прежде всего это касается грёз о далёком докапиталистическом прошлом нашей страны. Вот, скажем, Ленин знакомит читателей с произведением г-на Шарапова и пишет о нём: «Автор разжёвывает здесь очень близко стоящие к «народничеству» идеи о коренном отличии России от Запада, о преобладании на Западе голого коммерческого расчёта, об отсутствии всяких нравственных вопросов для тамошних хозяев и рабочих». Далее: «И г-н Шарапов с пафосом (который не уступил бы пафосу г-на Южакова) говорит о невозможности у нас капитализма». И, конечно же, «автор, само собою разумеется, убеждённый сторонник сельской общины».

Знакомые мотивы сегодняшнего дня. Вы услышите их, если окажетесь в кругу ревнителей русской цивилизации. Спору нет, что наша отечественная цивилизация — одна из великих и нельзя не учитывать её особенностей, то есть национально-исторического своеобразия России в определении перспектив и пути её развития в социалистическом будущем. Умудрённый опытом революционной борьбы Ленин писал в «Детской болезни «левизны» в коммунизме»: «Пока существуют национальные и государственные различия между народами и странами — а эти различия будут держаться ещё очень и очень долго даже после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, — единство интернациональной тактики коммунистического рабочего движения всех стран требует не устранения разнообразия, не уничтожения национальных различий… а такого применения основных принципов коммунизма (Советская власть и диктатура пролетариата), которое бы правильно видоизменяло эти принципы в частностях, правильно приспособляло, применяло их к национальным и национально-государственным различиям». Увы, находятся же до сих пор люди в патриотической среде, упрекающие Ленина в пренебрежении культурно-историческими особенностями России. Не знают, не читают, не хотят читать труды русского гения, но утверждают: а у него классовый поход отметает всё национальное. Диктатура пролетариата в форме Советов — это ли не национальное своеобразие пролетарской диктатуры в России? А ленинский Декрет о земле? Да в нём куда больше русского, чаемого веками русским крестьянином, чем в русофильском красноречии всех записных патриотов прошлого и настоящего.

Но одно дело учитывать национально-исторические особенности, сообразуясь с действием объективных законов общественного развития, прежде всего с важнейшим из них — законом классовой борьбы, другое — возводить эти особенности в абсолют, не считаясь с названными законами. Ленин за то жёстко критиковал народников, что они не признавали неизбежности капиталистического пути для России. Не признавали прогрессивную тогда роль капитализма в разрушении отживших свой век феодальных устоев. Он высмеивал их стремление идеализировать докапиталистическое прошлое, их упрямую попытку опрокинуть настоящее в прошлое. За это он подвергал их беспощадной критике в статье «От какого наследства мы отказываемся?» «Сражаясь с своей романтической, мелкобуржуазной точки зрения против капитализма, — писал Ленин, — народник выбрасывает за борт всякий исторический реализм, сопоставляя всегда действительность капитализма с вымыслом докапиталистических порядков». Далее: «Вера в самобытность России, идеализация крестьянина, общины и т.п. Учение о самобытности России заставляло народников хвататься за устарелые западноевропейские теории».

Ленин также выделял у народников «отсутствие социологического реализма» и ту особую манеру мышления, «которую можно назвать узко интеллигентным самомнением». «Отсюда, — писал он, — полное недоверие и пренебрежение народника к самостоятельным тенденциям отдельных общественных классов, творящих историю сообразно с их интересами. Отсюда то поразительное легкомыслие, с которым пускается народник (забыв об окружающей его обстановке) во всевозможное социальное прожектёрство».

Утопия «русского социализма»

Нечто похожее, только в ещё более карикатурном виде, демонстрируют и те из стана патриотов, что проповедуют идею «русского социализма». Они идеализируют русскую крестьянскую общину, видя в древнерусском общинном строе прообраз советского социалистического строя. Но заметим, что последний формировался по принципам научного социализма, проверяемым и корректируемым исторической практикой. Идеализация общины потребовалась теоретикам «русского социализма» для доказательства якобы извечной социалистичности рождённых в русской общинной жизни традиционных ценностей: коллективизма, предпочтения общественных интересов личным, патриотизма, верховенства духовного начала над материальным и т.д. Якобы именно эти ценности, сохранившиеся в русском народе, явились решающим фактором прорыва России к социализму. Именно они явились духовной основой общинного, то есть социалистического, сопротивления капитализму в России, и потому его поражение было предрешено. Пролетарская борьба была лишь в помощь тому сопротивлению. Идеализация сельской общины (которая, безусловно, влияла на национальный характер русского человека) опасна тем, что не берутся в расчёт такие черты крестьянского сознания, как консерватизм (от замкнутости общины), боязнь личной ответственности (от круговой поруки — я, как все), анархизм в переломные моменты истории (русский бунт по А.С. Пушкину — махновщина). А именно эти особенности крестьянской психологии необходимо было учитывать наряду с действительно великими ценностями крестьянского мира в революционном преобразовании России. Но об этом у наших горе-теоретиков ни слова.

Они знай себе твердят: да, общины нет, но сохранились её великие духовные ценности. Необходимо их сберечь и поднять на щит в борьбе за общенациональное единство — единство всех без классовых различий и политических взглядов — против капиталистического строя, и он, строй этот, в конце концов падёт. Что же является хранилищем и святилищем великих традиционных ценностей, отличающих русскую общинно-социалистическую цивилизацию от индивидуалистическо-капиталистической цивилизации Запада? Ну, конечно же, Русская православная церковь, и потому союз с нею коммунистов, если они хотят возглавить национально-освободительную борьбу против ненавистной западной капиталократии, и необходим, и неизбежен. С Христом и крестом к социализму! К какому — православному?.. Перед нами всё та же социальная утопия Kleinburger’ства. Она даёт утешение мелкому хозяйчику-собственнику, исстрадавшемуся от ужаса перед свинцовыми мерзостями олигархически-чиновничьего режима власти. Он, этот мелкий собственник, находящийся в постоянном страхе перед угрозой разорения, принимает особый, «русский путь» к социализму, благо тот не требует от него напряжения и жертв, чего не скажешь о классовой борьбе.

Представленная утопия «русского социализма» — не плод нашего воображения. С ней можно ознакомиться, обратившись к многочисленным и невероятно длинным материалам С. Строева и А. Богачёва, размещённым в Интернете. О некоторых из них нами критически сказано в «Правде» в статье «Русский вопрос и пролетариат России» от 27 сентября 2013 года. Идеализация более чем далёкого прошлого (жившие в нём поколения — давно в мире ином), погружение в него не только настоящего, но и будущего «выбрасывает за борт великий исторический реализм» (Ленин). На дворе озверелый капитализм, которому призывы к «вечным» ценностям, что мёртвому припарки. Да и будут ли они вечными под капиталистическим молохом?

И на Западе имелась община с её традиционными нормами жизни, да перемолол их капитализм. А что делает он с ещё оставшимися традициями — семьёй и христианской верой, — мы видим сегодня. Особенности истории России, не в последнем счёте, в том ещё, что капитализм пришёл к ней позже, чем на Западе, но заявил свои права столь же властно, как в Европе и Америке. Пришёл он и в русскую крестьянскую общину и разлагал её, и разложил бы окончательно, не будь пролетарской революции в октябре 1917 года. Если уж говорить о национально-исторических особенностях современной России, то важнейшей из них является та, что именно в нашей стране впервые в истории человечества существовал реальный социализм. Он временно отступил, но оставил как предпосылку своего возвращения, своей будущей победы великую советскую социалистическую культуру. О её-то ценностях что же помалкивают социалисты-русофилы? А если и говорят, то в общем порядке.

А где же у преемников народничества — трубадуров «русского социализма» — пролетариат России? Где тот передовой общественный класс, что будет, когда окрепнет (сегодня он слаб ещё), творить историю сообразно своим интересам? А его нет у них. Они его приговорили к смерти с помощью захудалой западнической теории информационного общества. Согласно ей, рабочий класс сходит с исторической сцены, поскольку якобы в век информации та общественная сила решает всё (а это инженерно-техническая интеллигенция и управленцы-менеджеры), которая владеет информацией, но никак не пролетариат — его время ушло.

Но чего стоит информация (знание) без её материализации в производительном труде рабочего? Творцы «русского социализма» не утруждают себя данным вопросом. Они преисполнены того узкоинтеллигентского (точнее — интеллигентствующего) самомнения, о коем говорил Ленин: сами себя производят в теоретики и абсолютно уверены, что без их теории погибнет русский народ, погибнет Россия. Подводя итог, что ещё можно сказать о теории неонародников? Пожалуй, то, что о народничестве сказано было Лениным: сущность его «состоит в том, чтобы под новым флагом провозить старый хлам». Хлам вредных реакционных взглядов.

Необходимый экскурс в историю

Здесь позволим себе небольшое отступление — краткий экскурс в историю народничества. Когда Ленин назвал старым хламом теорию народников, он имел в виду этико-социологическую теорию Михайловского — лидера либерального народничества. Но прежде чем стать либеральным, народничество длительное время (60—70-е годы XIX века) было революционным. Первоначально деятельность народников опиралась на социально-политические взгляды вождей революционной демократии — Чернышевского и Герцена. Но с развитием капитализма в нашем Отечестве народническое движение всё более отдалялось от них. От своих великих учителей народники унаследовали идею о некапиталистическом пути России к социализму («русский социализм» Герцена), веру в сельскую общину как источник и оплот крестьянской революции социалистического характера. Хотели перейти к социализму, минуя капитализм.

Пока капиталистические отношения в деревне оставались неразвитыми и не было борющегося пролетариата, народники выражали интересы всего крестьянства, и их движение являлось прогрессивным. С народничеством были связаны Лавров, Бакунин, Ткачёв, Плеханов, Желябов, Фигнер, Александр Ульянов (старший брат Ленина). Судя по этим именам, можно сказать, что революционное народничество было явлением неоднородным, противоречивым, героическим и трагическим. Оно прошло путь от «хождения в народ» молодых революционеров, порвавших с родовитыми дворянскими семьями, с обеспеченной жизнью, до террора.

Историческая заслуга народников, отмечал Ленин, состояла в том, что они в своей теории первыми в России поставили вопрос о капитализме. Но их мелкобуржуазная его критика сделала их теорию «реакционной и вредной, сбивающей с толку общественную мысль» (Ленин). С классовым расслоением деревни народники вырождаются в защитников кулачества. Становятся враждебными пролетарскому движению и его идеологии — марксизму. Революционное народничество сменяется либеральным. Его идеологом и теоретиком является уже либерально-буржуазный Михайловский — основатель этико-социологической школы, утверждавшей «примат этики», то есть первенствующую роль субъективной моральной оценки социальной жизни в противовес объективной классовой.

Знают или нет что-либо об этой школе горе-теоретики «русского социализма», но именно страстный морализм либерала Михайловского исповедуют они, веруя в первенство «внеклассовых» нравственно-духовных ценностей в борьбе за социализм. Сквозь призму данных ценностей они в первую очередь оценивают наше историческое прошлое. Прилежные ученики либеральной школы Михайловского. Оценивать прошлое да и настоящее сквозь призму прежде всего классовых интересов — ни-ни; даёшь цивилизационный подход!

Кстати, этот подход в полной мере выразил себя в разработанной по инициативе президента Путина «Концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории». В ней сказано: «Концепция… включает в себя историко-культурный стандарт, который содержит принципиальные оценки ключевых событий прошлого, основные подходы к преподаванию отечественной истории с перечнем рекомендуемых для изучения тем, понятий и терминов». В перечне нет, разумеется, понятий феодализма, капитализма, классовой борьбы, но есть понятия государства, народа, общества, нации вообще вне их классовой сущности. Так что наши «теоретики» вполне могут увенчать себя лаврами победителей: их цивилизационный подход взял-таки верх над классовым.

Непримиримость в идеологии и компромиссы в политике

Ленин был непримирим в борьбе с мелкобуржуазной идеологией, в какие бы одежды она ни рядилась: патриотические (народнические), социал-демократические (оппортунистические), ультралевые (троцкистские). Ни на какие уступки Kleinburger’скому мировоззрению он не шёл. Но в отношении к мелкой буржуазии, различного рода её представителям был осторожен, гибок и терпелив. Как диалектик-материалист, он понимал, что «капитализм не был бы капитализмом, если бы «чистый» пролетариат не был окружён массой чрезвычайно пёстрых переходных (мелкобуржуазных. — Ю.Б.) типов от пролетария к полупролетарию,.. от полупролетария к мелкому крестьянину (и мелкому ремесленнику, кустарю, хозяйчику вообще), от мелкого крестьянина к среднему и т.д». Из этого, писал Ленин в «Детской болезни «левизны» в коммунизме», вытекает «безусловная необходимость для авангарда пролетариата, для его сознательной части, для коммунистической партии прибегать к лавированию, соглашательству, компромиссам с разными группами пролетариев, с разными партиями рабочих и мелких хозяйчиков».

Данной тактики придерживались большевики до Октябрьской революции 1917 года и после неё в борьбе с меньшевиками, в преодолении меньшевизма среди рабочих, в перетягивании наиболее сознательных из мелкобуржуазной среды на сторону Советской власти. Мелких хозяйчиков («капиталистиков» — так называл их Ленин), равно как крестьян-середняков и мелкобуржуазную интеллигенцию, пролетарский вождь относил к непролетарской массе трудящихся. Подчеркнём: трудящихся. Ленинский классовый подход к мелкой буржуазии — подход диалектический, учитывающий противоречивость её поведения, в особенности в период революционной ломки старых устоев общественной жизни. Это подход, требующий избирательного отношения к различным партиям, группам, отдельным представителям мелкобуржуазного класса. «Мелкобуржуазные демократы (а в том числе и меньшевики), — отмечал Ленин, — неизбежно колеблются между буржуазией и пролетариатом, между буржуазной демократией и советским строем, между реформизмом и революционностью, между рабочелюбием и боязнью пролетарской диктатуры и т.д. Правильная тактика коммунистов должна состоять в использовании этих колебаний, отнюдь не в игнорировании их; использование требует уступок тем элементам, тогда и постольку, какие, когда и поскольку поворачивают к пролетариату — наряду с борьбой против тех, кои поворачивают к буржуазии».

Особо и не единожды выделял Ленин ту мысль, что процесс втягивания сознательной части мелкобуржуазной массы в борьбу за социализм — «длительный процесс, и скоропалительным «решением»: «никаких компромиссов, никакого лавирования» можно только повредить делу усиления влияния революционного пролетариата и увеличения его сил».

Приведённые ленинские положения обретают новую актуальность в отношении Коммунистической партии к мелкобуржуазной массе трудящихся в России начала XXI века. Она, эта масса, образовалась в чрезвычайных условиях разрушения социалистического производства, когда его высококвалифицированное ядро (рабочие высокой профессиональной культуры, инженерно-технические работники) распалось под ударами чубайсовской приватизации. Наиболее культурный слой советской промышленности и сельского хозяйства был срыт, как бульдозером, реставрацией капиталистического рынка. На рынке труда производственник — мастер своего дела — оказался невостребованным товаром. Из них, безработных, и вышли организаторы малого бизнеса России.

Эта масса сегодня крайне неоднородна. Есть в ней люди, настроенные советски, левопатриотически. Одни из них тяготеют к КПРФ, другие — к «Справедливой России», имитирующей социал-демократизм. Есть и пошедшие на сделку с властью (они — в фарватере «Единой России»). Есть и падкие на спекулятивное русофильство Жириновского. Весьма незначительная группа мелких собственников откликается на архиреволюционное фразёрство леваков. Большинство же колеблются в выборе ведущей партии или пребывают в политическом безразличии. Власть заигрывает с малым бизнесом, но спокойно взирает на то, как его душит олигархический российский и иностранный капитал. Борьба за мелкое частное предпринимательство — борьба за многомиллионную непролетарскую, частью полупролетарскую массу трудящихся. Для коммунистов в этой борьбе руководящим является ленинское правило: идти на сотрудничество, компромисс и соглашение с теми, кто поворачивает к пролетариату, к социализму, и бороться с теми, кто поворачивает к капиталу. Но при этом никаких уступок Kleinburger’скому мировоззрению.

Юрий БЕЛОВ