Юрий Гатчин: «Труд – вот главная русская национальная идея»

Выросло поколение молодых, которые об этом не знают и уверены, что Петербург— город офисных работников, финансовых аналитиков, юристов, блогеров, официантов, экскурсоводов. Не говорят о промышленности Петербурга и в прессе, будто её и не было. А что думают о возрождении промышленности на государственном уровне? С этим вопросом мы обратились к председателю постоянной комиссии по промышленности, экономике и собственности Закса, доктору технических наук, профессору, заведующему кафедрой Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики (СПб НИУ ИТМО) Юрию Гатчину.

- Юрий Арменакович, когда-то Петербург, затем Ленинград был городом промышленных гигантов. Сейчас на крупнейшем в городе Кировском заводе (бывшем Путиловском), который в войну выпускал танки, а в мирное время трактора и турбины для атомных ледоколов, сдаются внаём площади...

- К сожалению, на других заводах сегодня происходит то же самое. Их в период массовой приватизации буквально растащили по кускам! К примеру, на Ижорском заводе сейчас около шестисот собственников. Заводу принадлежит только забор. Здесь пока ещё производят оборудование для атомной энергетики, для реакторов, но по сравнению с былыми объёмами производства в 80-е, это капля в море. Чтобы удержаться на плаву, там изготавливают оборудование и для нефтяной отрасли. Не существует фактически десятков предприятий, флагманских в своих отраслях. Например, нет знаменитого Ленинградского станкостроительного производственного объединения им. Я. М. Свердлова, экспортировавшего более 100 различных видов станков в зарубежные страны, ЛПО «Красный Выборжец», с полуторавековой историей обработки цветных металлов, ЛПМО им. К. Маркса, выпускавшего станки для текстильной и лёгкой промышленности, и многих, многих других.

Уничтожена значительная часть легендарного НПО «Электросила». Отрадно, что держится Производственное объединение «Арсенал им. М. В. Фрунзе» с одноимённым КБ. Может, программа перевооружения армии и флота поможет ему выйти из разрухи. Что творится с десятками предприятий электроники, электро- и радиотехники, автоматики, связи, то это отдельный разговор. Утрачены научные заделы, технологические практики, потерян темп исследований, и что самое важное – ценнейшие кадры.

Практически единственная отрасль промышленности, которая не в полном объёме, как отрасль, но сохранилась в городе, — это судостроение. ОАО «Адмиралтейские верфи», «Северная верфь», фирма «Алмаз» и другие предприятия продолжают работать. Есть заказы на несколько лет вперёд. Это вселяет надежду, что ядро трудовых коллективов не распадётся. Конечно, численность рабочих, инженерно-технического состава меньше, чем тридцать лет назад.

Самое ужасное, что основной приватизационный удар по экономике пришёлся на базовые отрасли промышленности, обеспечивавшие производство средств производства. Взять упомянутое Ленинградское станкостроительное производственное объединение им. Я. М. Свердлова. Там работали великолепные профессионалы, которые создавали уникальные разработки. Сейчас остатки этого предприятия поживают свой век в бывших цехах Кировского завода. Да, какие-то новые управленческие блоки там делают, но всё это не новое производство, а в основном, штучная реанимация старых иностранных станков. Утрачен отечественный научно-технический задел. В 2005 году предприятие было окончательно приватизировано, что и привело к ликвидации завода. То же самое с Ленинградским заводом станков-автоматов, где сейчас торговый центр, с заводом прецизионного станкостроения. Но ведь хлеб промышленности и основа возрождения промышленного производства – это станки, оборудование, электронное управление, своя элементная база! А если нет своих станков, то мы с вами будем только чужими тракторами свою землю пахать, а ГЛОНАСС так и будет хуже и дороже GPS.

- То есть, по-вашему, основная причина развала отечественной промышленности – это драконовская приватизация 90-х?

- Нет, конечно, не только она. Массовая приватизация – это лишь составная часть, но весьма важная, навязанной нам неолиберальной модели развития, называемой «Вашингтонский консенсус». Она была разработана в США в конце 80-х годов для стран третьего мира в виде примерно десятка принципов. Как теория, она полностью провалилась, причём везде. Мировая практика убедительно показала ложность экономических построений, освящённых градом нобелевских наград, утверждавших, что частный собственник всегда эффективнее государства. Другое её утверждение о «невидимой руке рынка» как универсальном средстве развития – также стало для всех очевидным мифом! Правда оказалась в другом. Подлинную мотивацию функционирования капитала блестяще сформулировал ещё в XIX веке гениальный Карл Маркс: «Обеспечьте капиталу 10% прибыли, и капитал согласен на всякое применение, при 20% он становится оживлённым, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 100% он попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы пойти, хотя бы под страхом виселицы".

- Юрий Арменакович, сейчас XXI век, и мы в России, в Питере, наконец...

- Не думайте, что принципиально что-то изменилось, что сегодня и вчера все преступления международного капитала, а точнее, его финансовой олигархической верхушки, это где-то далеко в бывшей Югославии, разорённых Болгарии, Молдавии, Румынии, в Ливии или Сирии, где развязаны кровавые гражданские войны. В этом же ряду события на братской Украине, где по технологиям «оранжевых революций» уже не первый год идёт «ковровое информационное бомбометание», промывание мозгов людям, окормление западными миссионерами «властных элит и местной олигархии в рамках навязывания той же модели «Вашингтонского консенсуса», с одной лишь задачей –  разрушить экономику ещё одной страны, сделать её беспомощным аграрным придатком ведущих евроатлантических экономик. В страшный ельцинско-гайдаровский период мы сполна всё это тоже получили, да так, что даже патриарх Кирилл, а в нём не заподозришь скрытого марксиста, на встрече с В. В. Путиным, тогда кандидатом в президенты России, публично сравнил нанесённый стране урон с разрухой после гитлеровского нашествия. В нулевые годы, за счёт высоких нефтегазовых цен и благоприятной экономической конъюнктуры, падение в пропасть удалось остановить, кое-что восстановить, создать определённые новые заделы. Я не собираюсь это отрицать, но скорость и масса отрицательных тенденций в экономике масштабнее, чем энергия позитивных перемен. То, что мы видим сейчас в промышленности Санкт-Петербурга, характерно для всей страны. Валовый региональный продукт Санкт-Петербурга падает, как и ВВП страны. Рецессия в реальном секторе — это факт, который не скроют фокусы статистики и бодрые ссылки на мировой кризис. Если, как вы упомянули, бывшие предприятия-гиганты сдают свои производственные площади, здания, цеха в аренду, то это не от хорошей их жизни.

- Но есть же общеизвестные меры поддержки промышленности – субсидирование отечественного производства, ограничение ввоза иностранных товаров...

- Вы ошибаетесь, так упрощённо ставя вопрос. Такие меры есть, но не они главные даже в больной, не говоря уж о здоровой экономике. Также надо учесть и то, что принятые нами условия ВТО разрешают, в частности, такое субсидирование или ограничение ввоза чего-либо только в определённых рамках. Несмотря на лозунг «Необходимо свободное движение товаров!», страны - организаторы ВТО застолбили для себя лучшие условия трансграничной торговли, как средневековые сюзерены «право первой ночи». Эти правила очень часто нарушаются. Например, Япония сказала, что главный национальный продукт – рис, она продаёт у себя по своей цене, и вы туда не продадите его дешевле. Руководство Бразилии на пороге миллениума строго сказало своему бизнесу, что не менее 30% всей добавленной стоимости при строительстве морских судов должно создаваться в родной стране. За примерно 15 лет в сущности аграрно-сырьевая Республика Бразилия превратилась в заметную судостроительную и индустриальную державу. Таких примеров, когда есть достоийная национальная цель и есть политическая воля государства, много. У нас, в общем, дело не в ВТО, её правила не так сильно пока нас задели, даже в АПК. Мы бюджетом страны даже не достигаем разрешённого условиями ВТО уровня прямой финансовой поддержки сельхозпроизводства в 9 млрд долларов, не говоря уж о практически неограниченных правах инфраструктурной поддержки, вложениях в аграрную науку, в технологии. Что касается ограничения ввоза иностранных товаров, то регулирование заградительными пошлинами смешно, т.к. большинство критически важных товаров мы просто не производим. Те же станки, оборудование, технологические линии для новых промышленных производств на 90% импорт. Слава Богу, что нам их продают, хотя и по принципу «что нам негоже». Попробуйте купить за любые деньги что-то действительно важное – элементную базу электроники, суперкомпьютер и т.п. – нет и всё, и никакая ВТО не поможет.

Поддержка государства ценна в другом. В лёгкой промышленности, остатки которой у нас ещё сохранились, сложилась, к примеру, парадоксальная ситуация: мы выращиваем, скажем, лён, он сырьём идёт на переработку за границу. Там изготавливают из него ткани а’ля «Русский лён» и продают нам же, но уже с большой долей добавленной стоимости. То же самое происходит с кожей. Кожсырьё, первый его передел, вся грязь – наши, а добавленная стоимость, прибыль у них. Наши льноделательные, текстильные, кожевенные производства ликвидированы, нет и заводов, производящих станки и технологические линии. О преступной приватизации я говорил в начале. Где наши фабрики «Октябрьская», «Красный маяк», «Красная нить», Прядильно-ниточный комбинат им. Кирова? Чтобы заново возродить отрасль, нужны новые линии, технологии, налоговые льготы, производственная инфраструктура, банковские кредиты не грабительские, тогда и на рынке сбыта иностранцев можно вполне честно подвинуть. Мы недавно были на отличном швейном предприятии «Леди Шарм». Да, машины пока японские, оборудование европейское, ткани тоже импортные, но там замечательные люди, вместе с питерскими обувщиками они сейчас создают свой технопарк для предприятий лёгкой промышленности в промзоне Санкт- Петербурга. Город должен помочь дешёвой землей, инфраструктурой, налоговыми преференциями, и вот здесь прямым субсидированием лизинга, процентных ставок и т.д. Но такие примеры редкость, многим доморощенным бизнесменам, воспитанным в «лихие девяностые», к сожалению, сейчас этим неинтересно заниматься, да и мозгов не хватает, легче привезти всё из Китая. Купил, продал, поехал в Куршавель – романтика!

- Каков выход, по-вашему, где наиболее важное звено?

- Мы – суверенная, самодостаточная страна, практически всё способны производить сами. Но смотрите, мы за 10 месяцев в этом году экспортировали продукции, в основном сырья, на 429 млрд долларов США, а импортировали без малого на 260 млрд. И так примерно уже много лет. Полученная разница в большой части, прямиком, как валютные резервы России, переводится обратно, как уже 2-3-процентные ценные бумаги иностранных финансовых институтов, часть идёт в бюджет, в Пенсионный фонд, а ещё часть, как чистый отток капитала, уходит на счета собственников гигантской офшорной экономики страны, существующей параллельно российской. Даже принимая во внимание, что значительная часть этих офшорных денег возвращается потом в страну под видом иностранных инвестиций, их доля для серьёзного сдвига в экономике, для запуска требуемого уровня промышленного роста, крайне мала. И потом на выходе из наших коммерческих банков эти инвестиции становятся непомерно дорогими, под 10-15, а иногда и больше процентов. Для развития науки и промышленности главными в наших условиях должны стать госинвестиции, длинные кредиты Центрального Банка, его институтов развития, под разумные проценты. Однако на их решительное использование руководство страны не идёт, отчасти находясь в плену идейных продолжателей дела Гайдара-Чубайса, заветов «Вашингтонского консенсуса» о продолжении приватизации остатков госсобственности во чтобы то ни стало, а отчасти справедливо опасаясь скачка инфляции. Причина последнего, кстати, не высокие зарплаты бюджетников, на чём пытаются экономить, а запредельная коррупция сверху донизу и резкое падение компетенции в госуправлении, в неэффективном использовании бюджетных средств, как на федеральном уровне, так и в регионах. Существенное неисполнение бюджета Санкт-Петербурга почти традиция, при фактах хищений в ЖКХ, при исполнении адресных программ капремонта жилых домов, тепловых сетей и т.д. Или другая иллюстрация – за пять лет в российские электросети вложено 2 трлн рублей, а стоимость основных активов на конец прошлого года составила 1,5 трлн рублей, износ, по данным Минэнерго, уменьшился только на 1-2%. Как такое возможно? И так во всём, поэтому каких-то терапевтических рецептов уже нет. Выход — в смене экономического курса, в смене правительственной команды, совершенно не способной обеспечить никакой другой курс, кроме сегодняшнего тупикового. Заметьте, неолиберальная болтовня позволяет уже второе десятилетие даже свою безответственность и некомпетентность списывать на стихийность рыночных сил, на «мировой кризис», на «глобальные процессы» и т.д.

- Вы сами депутат, вы представитель власти, и вас всегда ругают, что-то делается сегодня на законодательном уровне?

- Правильно ругают власть, есть за что. Приходится только объяснять, что абсолютно большая доля правового регулирования экономики находится в руках исполнительной власти. Даже у большинства проектов законов авторами, как у нас в Санкт-Петербурге, так и в стране, являются соответствующие правительства. Слаженная голосующая система на основе фракции «Единой России» позволяет принять любой необходимый правительству закон. Сейчас власть немного поворачивается лицом к реальному сектору, к промышленности, к оборонному комплексу, к науке. Впервые за двадцать с лишним лет на федеральном уровне был принят в первом чтении закон о стратегическом планировании. Ведь раньше слово «план» вообще было ругательным, хотя весь мир использует методы научного прогнозирования и планирования, в том числе с советских времен, разработок Нобелевского лауреата, академика Леонида Канторовича или теорий Нобелевского лауреата Ильи Пригожина. Промышленная политика на федеральном и региональном уровне, как стратегический курс, получает право на законодательное и нормативно-правовое закрепление, получает поддержку президента России, Совета Федерации. Хоть поздно и очень медленно, но сдвиг и осознание императивности такого курса есть.

- Ваш прогноз по поводу промышленного развития Петербурга?

- Сейчас много говорят об инновациях, об «экономике знаний». В ближайшее светлое будущее, сидя за компьютером движением мышки можно будет всё сделать, «не прикладая рук». Но мы не должны забывать, что основа экономики любого суверенного государства – многоукладная промышленность, и наша страна, и Санкт-Петербург, как её мощный индустриальный центр, должны развивать традиционные производства. «Экономика знаний», «умный город» – это пока красивые лозунги. Мы не должны допустить деиндустриализации Санкт-Петербурга. Есть, например, технология строительства корабля, и её последовательность вчера, сегодня и завтра всё равно будет такой же, от киля. Только мы должны постоянно вносить в неё новшества, чтобы она была совершеннее, а значит, постоянно вкладывать в неё деньги.

Не менее 40% городского бюджета можно направлять на развитие промышленности, прежде всего той части её инфраструктуры, в которую выгоднее вкладываться именно государству, в обустройство промзон, в подключение сетей, транспортную логистику и т.п. Оно в конечном итоге только выиграет. И если мы в ближайшее время сменим привычную фискальную политику, а именно «побольше взять и ничего не дать», на реальные вложения в развитие новых промышленных технологий, то успех будет. На принципах софинансирования федеральных и региональных бюджетов нужно развивать приоритетные территориальные промышленные кластеры. Они у нас уже фактически сложились в нескольких приоритетных отраслях.

Также необходимо обратить внимание на реальную поддержку малых предприятий, которые вполне способны выпускать конкурентоспособную наукоёмкую продукцию. Основные их проблемы также часто связаны с инфраструктурой, с сетевыми и ресурсными монополистами, с подключением к электросетям. У них прекрасные мозги и творческая энергия, но это им дорого и сложно, поэтому у нас собственно производственных и научных малых предприятий в структуре бизнеса не очень много.

Связь между наукой и производством разорвана ещё в 90-е. У нас приняты программа по инновациям, программы для малого бизнеса, несколько комитетов правительства Санкт-Петербурга за этим следит, но этого недостаточно, и они не всегда согласованно работают.

- Научные исследования – это априори долгосрочные вложения, а бизнес нацелен на получение быстрой прибыли. Так что же делать?

- Повторюсь, нужна господдержка. Причём необходимы как прямые госзаказы, так и бюджетные субсидии, конкурсные гранты, снижение имущественных, земельных налогов, арендных платежей, строительство технопарков, бизнес-инкубаторов. Подготовка кадров – это тоже не только забота бизнеса, здесь прямой интерес государства.

Да, мы недавно на объединении «Климов» открывали учебный центр по подготовке кадров и повышению квалификации. Оборудование у них всё импортное, учить рабочих и специалистов надо. В других сферах также возникают новые учебные центры, но этого очень мало, система ПТУ разрушена, мотивации у молодого поколения к рабочему труду никакой. Напротив, в их сознании усилиями СМИ упорно закрепляется, что труд рабочего предназначен для неудачников, для «лузеров» и, конечно, для мигрантов.

Кто будет страну поднимать? Кто будет работать на тех 25 миллионах высокопроизводительных мест, о которых заявляет президент В. В. Путин как о реальной практической задаче? Если говорить о Петербурге, то на промышленном совете мы рассматривали проблему подготовки кадров, как инженерных, так и рабочих. Допустим, начнут возрождать заводы, масштабно появится новый технологический уклад, но кто в этом суперпроизводстве будет работать? Кто будет стоять у пульта управления станка, системы, комплекса оборудования, производственной линии?

- Вспомним времена наиболее мощного развития промышленности. Откуда брали рабочую силу во времена Александра III, во времена первых пятилеток, ускоренной индустриализации? Из деревни, но сейчас этот ресурс отсутствует...

- Никто ничего не придумал, кроме добротного образования и воспитания у наших детей уважения ко всякому труду, с детства в семье и в школе. Трудовые мигранты тоже нам нужны, в том числе и для работы в промышленности. Но здесь тоже нужна правильная государственная политика. Не периодические облавы ФМС и ОМОНа на рынках, а системная подготовка межгосударственных мероприятий по линии СНГ, Евразийского союза. Мы подчас забываем о том, что причина их появления в России – следствие большого количества экономических проблем в бывших союзных республиках из-за развала СССР. Главные из них те же – уничтоженное промышленное производство, массовая безработица. Их жители вынуждены наниматься к нам на любых условиях, чтобы с голоду не умереть. В России же главная проблема в том, что те производства, которые принимают гастарбайтеров, получают дополнительную прибыль за счёт использования их дешёвого труда. В таких условиях консервируется низкая производительность труда.

- Безусловно, проблема не в самих мигрантах, а в их работодателях. Как же их обязать создавать нормальные условия для труда мигрантов, обучать их?

- В законодательстве всё написано, всё есть, и мы часто бьём по хвостам и скрываем общие причины. Наш бизнес всеми способами уходит от создания достойных условий труда мигрантов, для их проживания, социальной адаптации. Ничего не боится, идёт на любые нарушения и преступления. Вновь уместно привести упомянутую мной фразу Маркса о природе капитала. Сейчас я дал поручение специалистам комиссии, обратился к нашим общественным экспертам проработать вопрос оценки влияния трудовой миграции на экономический рост. Вот в ЖКХ почти всё переведено на труд граждан из бывших союзных республик, их труд используют в строительстве, на транспорте. Не так просто вычленить, каков их вклад в экономику города, соотнести с социальными последствиями.

Недавно прочитал в Интернете, что таджикские женщины запросили мужей обратно. Наверное, их понять можно, потому что семьи остались без отцов, а жёны без мужей. Это серьезная социальная проблема. Некоторые из них умудряются создавать здесь отдельные дополнительные семьи и т.д.

В России, в связи с закрытием ряда производств на периферии, есть, конечно, и внутренняя миграция. Не очень много, но русскоязычные и бывшие соотечественники приезжают также из-за рубежа. Петербург притягивает квалифицированных специалистов. Мы уже два года занимаемся проблемой создания серьёзного сектора арендного жилья в структуре жилого фонда Санкт-Петербурга. Этот вопрос надо двигать.

У нас на ряде производств ощущается реальная нехватка высококвалифицированных инженерных кадров технических специальностей. Это я знаю как заведующий кафедрой ИТМО. Предприятие готово пригласить сотрудника, но купить ему жильё не может, арендовать коммерческие квартиры в частном секторе очень дорого. Это большая проблема. Значит надо строить в Санкт-Петербурге государственное арендное жильё, пусть и дороже социального и без права его приватизации.

- Но ведь существуют проблемы и молодых специалистов, а не только приезжих?

- Да, сейчас молодежь стремится жить самостоятельно от родителей. Здесь также помощь государства должна быть. Это окупится в будущем. Такая программа разрабатывается. Необходимо, чтобы жильё для молодых и приглашённых специалистов было приемлемо по цене и качеству. Тогда мы в какой-то степени решим проблему кадров. И главное – повернуть производство лицом к учебным заведениям. Недавно я был в Ганновере на выставке и посетил их университет – там обучение и работа на производстве идут в едином цикле. Такую идеологию нам нужно перенимать. Правда, сегодня слова «идеология» боятся. Все ищут национальную русскую идею. Но для русского человека она всегда была в труде. И не надо изобретать велосипед. Надо работать! И тогда всё у нас получится.

Гатчин Юрий Арменакович

Родился в 1952 году в Красноярском крае. Окончил факультет точной механики и вычислительной техники Ленинградского института точной механики и оптики (ЛИТМО).

Трудовую деятельность начал мастером треста «Лентурбострой» на строительстве Металлического завода. С 1980 года ведёт научную и педагогическую работу.

Доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики (СПб НИУ ИТМО), декан факультета повышения квалификации преподавателей СПб НИУ ИТМО. Председатель постоянной комиссии по промышленности, экономике и собственности. Член фракции КПРФ.

Интервью: Лидия Березнякова

Источник: Журнал «Деловые партнеры»