Страшно, аж жуть…

Уже давней традицией наших артистов стало к 25 января каждого года нацеплять по случаю намечающейся халтуры «маски кроликов, слонов и алкоголиков» и бодренько исполнять песни Высоцкого. Называется это действо вручением премии «Своя колея», организованной фондом, возглавляемым сыном покойного.

Вакханалию, устраиваемую звёздами нашего кино и эстрады, трудно описать словами. Разве что сам Владимир Семёнович мог бы сказать что-нибудь, не выходя за рамки нормативной лексики. И в одной из своих песен, называвшейся, помнится, «весёлая покойницкая», что-то такое он писал, предчувствуя свою будущую участь. «Нате, пейте кровь мою, кровососы гнусные», писал он по этому поводу. Действительно, напоминают артисты современные упырей, сосущих кровь. Ещё больше напоминают они червяков, поедающих труп или присосавшихся к телу паразитов.

На этот раз спецификой вечера памяти было его оформление: гости сидели за столиками с бокалами шампанского. Очевидно, атмосфера кабака-ресторана  ближе и понятнее нашим «звёздам», чем любая другая. А в перерывах между номерами звучали дежурные слова о «Володе» тех, кто его близко знал; тех, кто знал его мало; и даже тех, кто вообще не знал. Слова эти были такими же фальшивые, как и муляжи фруктов на столах.

В этот раз особенно отличились Безруков, которому явно мало безнадёжно испоганенных образов Пушкина и Есенина. Хочется, если не сыграть, то хотя бы спеть Высоцкого. Впрочем, если появится ещё и фильм «Высоцкий», в котором Владимир Семёнович в исполнении Безрукова будет страдает от партаппаратчиков и гебистов, то вряд ли это вызовет удивление.

Запомнился Маршал, дешёвый пафос которого здорово оттенял кривляющийся за роялем Ургант.

Уникален был Градский, просто убивший «прерванный полёт». И если бы не изображение в кадре, я был бы уверен, что поёт Олег Табаков, вошедший в образ кота Матроскина.

Естественно, неподражаем был страдающий расстройствами дикции и полным отсутствием слуха (как и подобает, видимо, современному артисту) Гоша – уж не знаю, как по паспорту – Куценко. Когда, выпятив нижнюю челюсть, он цедил сквозь зубы «спасите наши души», создавалось ощущение, что если ты немедленно не бросишся на помощь, то уже через пять минут братки повезут тебя в багажнике куда-нибудь загород.

Апофеозом стало выступление говорящей с акцентом фигуристки, рассказывающей о том, как Высоцкий здорово помог ей достойно выступить в «Евровидении по бальным танцам» - лично я не имею представления, что это такое. Показали и само выступление на «Евровидении». Что говорить, песня «Кони привередливые» очень хорошо подходит для больше напоминающего стриптиз любительского задирания юбок и махания ногами (оговорюсь, что речь идёт не о выступлении профессиональных танцоров, а о любительщине). Сам Владимир Семёнович наверняка выразил бы по этому поводу большую радость.

Подобное отношение к Высоцкому в последнее время уже не удивляет. Ведь уже вовсю звучат слова о «великой роли, которую сыграл Высоцкий в формировании в России гражданского общества». Вот, оказывается, для чего жил и работал Владимир Семёнович. «Обидно, досадно, ну ладно». Давно уже Высоцкий записан в разряд «борцов с советской властью» и чуть ли не диссидентов. Высоцкий, беспощадно и бесстрашно бичевал пороки общества. Остро высмеивал негодяев, хамов и приспособленцев. Но был ли он борцом с советской властью? Только безумный антисоветчик может усмотреть в его творчестве борьбу с Советским строем. Не случайно в заполненной им анкете при устройстве в театр на работу Владимир Семёнович на вопрос о наиболее близких ему исторических деятелях ответил «Ленин и Гарибальди».

Намного досаднее другое. Представил я себя молодым совсем человеком, впервые знакомящимся с поэзией Высоцкого. Оставим за скобками то, что после такого исполнения его песен, каким «радовали» слушателей большинство исполнителей, желания слушать оригинал не появится. Речь даже не об этом.

Кто такой Высоцкий? Высоцкий – концертам, подборкам песне по радио и т.д.– блатной поэтишка, один из основоположников «русского шансона» наряду со, скажем, Аркашей Северным. Не более. Упор делается на блатных песнях, из которых напрочь выхолощена их шуточность, а зачастую даже пародийность. Вот что возмущает по-настоящему.

Нет никакой гражданственности, нет того самого надрыва, что сквозит в лучших его песнях. Разве не про вечные общечеловеческие беды пел он «Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю». Сейчас стало меньше «открытого цинизма» и арен, на которых «миллион меняют по рублю»? Разве это не более актуально сейчас, чем тогда, когда написаны эти строки? Разве не сейчас расцвели буйным цветом все те пороки, с которыми он боролся всю свою жизнь? Разве не сейчас, в эпоху тотальной лжи, беспросветной дискости и бессовестного обмана не актуальны его строки «Спасите наши души, мы бредим от удушья». Нет – слышны одни лишь блатные песни, причём не самые удачные. В лучшем случае – песни шуточные, причём ни в коем случае не острые. Где, например, его полные любви к Родине и живущим в ней людям военные песни, в которых он воспевал бессмертный подвиг советского народа в Великой Отечественной Войне? Спортивные песни, в которых он восхищался мужеством и мастерством советских хоккеистов? Или даже шуточные песни в которых он остроумно но с любовью подшучивал над обитателями русской деревни? Их как будто нет, мы их не слышим.

Ту же картину можно наблюдать и на рынке аудиодисков. В разное время у меня было три mp3 диска Высоцкого. Многих любимых мной и весьма известных песен там не было, а если были, то будто нарочно в самых неудачных вариантах исполнения. Зато блатная лирика была представлена не просто полностью, а ещё по три-четыре варианта на каждую песню. Одной из лучших его песен – «памятник», я не встретил ни на одном.

Создаётся впечатление, что у нас пытаются украсть Владимира Семёновича. Украсть даже не у нас – у нас его уже не отнимешь – а украсть его у будущих поколений. И причина этого проста: людям, не слышавшим его песен, намного проще внушить идеалы того самого либерализма, за который он якобы боролся: идеалы лжи, продажности, предательства, мещанства.

Сам Высоцкий в том самом, почти забытом ныне «памятнике» пел: «И с меня, когда взял я да умер, живо маску посмертную сняли расторопные члены семьи. И не знаю, кто их надоумил, только с гипса в чистую стесали азиатские скулы мои». И дальше: «мне такое не мнилось, не снилось, и считал я, что мне не грозило оказаться всех мёртвых мертвей».

«Неужели такой я вам нужен после смерти?», - говорил он, обращаясь как раз к тем, кто будет торговать его именем, причислять его к борцам с коммунизмом и сторонникам демократии. И, несмотря на все усилия наших «элит», даже  не подозревающих о том, кто такой Высоцкий для любого русского человека, и поющих его песни в перерывах между халтурками, несмотря на попытки сделать его борцом за гражданское общество, он всегда будет в наших сердцах. И им никогда не удастся сделать из него то, что им хотелось бы видеть: блатного поэтишку, одержимого борьбой советской властью.

П. Баранов