Юрий Белов. Вверх, к вершине

Очевидна их тяга к научному познанию современности, что, наряду с вопросом «Что мы читаем?», актуализирует вопрос «Как и для чего мы читаем?» Прежде всего — как мы читаем классиков марксизма-ленинизма. Иначе говоря, как мы учимся у них мыслить диалектически. Цель данной статьи — обратить внимание читателей на работы тех авторов, которые помогают нам глубже проникнуть в суть метода познания классиками конкретности истины.

Диалектик-материалист Ильенков

В ряду выдающихся исследователей научного метода Маркса одно из первых мест по праву принадлежит Эвальду Васильевичу Ильенкову — великому советскому философу.

Первым его сочинением, с которым я ознакомился, стала статья «Что же такое личность?» в книге-сборнике статей ведущих советских философов (Р. Косолапов, В. Толстых, др.) «С чего начинается личность» (М., 1979). Эта ильенковская работа потрясла меня масштабностью теоретической мысли, безупречностью её логики и графически чётким её выражением. С 1979 года я стал читать всё, что было опубликовано Э.В. Ильенковым. Скажу сразу: его труды не для одноразового чтения. Их надо изучать с карандашом в руке, не единожды перечитывать, конспектировать. Не будучи профессиональным философом, я причисляю себя никак не к ученикам философской школы Ильенкова, но к старательным читателям его трудов.

Вернусь к упомянутой статье. Без преувеличения скажу, что она освободила меня от модного тогда в педагогике и психологии взгляда на личность как на явление биосоциальное. Этот дуализм выдавался за диалектику становления и развития личности (душа и тело в их противоречивом единстве — гены и действительность реального мира). На деле всё сводилось к физиологическому идеализму: индивидуальность личности объясняли индивидуальным строением мозга, особенностями его физиологии или биохимии. Идеализм в трактовке сущности человека, личности буйным цветом расцветает сегодня среди психологов. И что хуже всего, среди тех из них, кто называют себя марксистами. Сравнительно недавно, в минувшем 2014 году, в публикации одного из психологов-псевдомарксистов (назовём его В) можно было прочесть такое откровение: «С точки зрения психологии человек является существом социальным, то есть обладает задатками социального общения и потребностью в нём с момента рождения (да и в утробе матери)». Оказывается, по В, советская психология не учитывала «врождённый духовный инстинкт человека, его потребность в освящающих жизнь символах».

Что такое задатки социального общения и потребность в нём в утробе матери? Это не что иное, как задатки сознания (знания), ибо без него общение не может быть социальным, отличным от общения животных. Соответственно и то, что В называет врождённым духовным инстинктом, есть врождённая социальность. Иными словами, личность формируется с момента её физиологического зарождения. И эта идеалистическая несусветица выдаётся за материалистический взгляд (как же — мы признаём, что человек есть существо социальное!) на процесс становления личности. Один шаг остаётся до религиозного объяснения этого процесса. И наш герой делает его, ратуя за защиту населения России от тлетворного влияния Запада «здоровым развитием религиозной функции психики», за усвоение каждым из нас «святоотеческих» традиционных ценностей, более тысячи лет хранимых православием. По В, оказывается, что психологическая теория в СССР потому не смогла ответить на вызовы времени, что отвергала сакральность (святость, божественность) бытия. Стало быть, кощунственна сама мысль о революционном преобразовании социального бытия — оно не в воле человека.

Именно сегодня, когда с реставрацией капитализма в России реставрируется идеализм в социальных науках во всех его ипостасях, новую актуальность приобретают труды Э.В. Ильенкова — выдающегося представителя диалектического материализма в философии. Его ответ на вопрос: «Что же такое личность?» — имеет для нас не только теоретический, но и практический интерес: а какой должна быть личность коммуниста?

В определении сущности личности Ильенков прежде всего исходил из определения этой сущности К. Марксом: личность есть совокупность всех общественных отношений. Совокупность, по Марксу, есть не механическая сумма, а представленное в единстве многообразие всех социальных отношений, начиная от семейных и кончая политическими в том обществе, в коем личность пребывает — капиталистическом или социалистическом.

Процесс вхождения новорождённого в ансамбль (К. Маркс) общественных отношений давно принято называть процессом «социализации личности». «На наш взгляд, — отмечал Ильенков, — это название неудачно, потому что уже предполагает, будто личность как-то существует и до её «социализации». И далее он пояснил: «На деле же «социализируется» не личность, а естественно-природное тело новорождённого, которому ещё предстоит превратиться в личность в процессе этой «социализации», то есть личность ещё должна возникнуть. И акт её рождения не совпадает ни по времени, ни по существу с актом рождения человеческого тела, с днём физического появления человека на свет».

Когда же и как возникает личность? Не желая пересказывать Ильенкова (лучше его не скажешь), дадим извлечение из его статьи.

Читаем: «Поскольку тело младенца с первых минут включено в совокупность человеческих отношений, потенциально он уже личность. Потенциально, но не актуально, ибо другие люди «относятся» к нему по-человечески, а он к ним — нет. Человеческие отношения, в систему которых тельце младенца включено, тут ещё не носят взаимного характера. Они односторонни, ибо ребёнок ещё долгое время остаётся объектом человеческих действий, на него обращённых, но сам ещё не выступает как их субъект. Его пеленают, его купают, его кормят, его поят, а не он одевается, не он купается, не он ест и пьёт. Он «относится» ко всему окружающему ещё не как человек, а лишь как живое органическое тело, которому ещё лишь предстоит превратиться в «тело личности», в систему органов личности как социальной единицы. По существу, он ещё не отделился от тела матери даже биологически, хотя пуповина, физически соединяющая его с материнским телом, уже перерезана ножом хирурга (заметьте, человеческим способом, а не зубами).

Личностью, социальной единицей, субъектом, носителем социально-человеческой деятельности ребёнок станет лишь там и тогда, когда сам начнёт эту деятельность совершать. На первых порах с помощью взрослого, а затем и без неё. Подчеркнём ещё раз, что все без исключения человеческие способы деятельности, обращённой на другого человека и на любой другой предмет, ребёнок усваивает извне. «Изнутри» ни одно, пусть даже самое пустяковое специфически человеческое действие не возникает, ибо в генах запрограммированы лишь те функции человеческого тела (и мозга, в частности), которые обеспечивают чисто биологическое существование, но никак не социально-человеческую его форму». Как вывод: «Личность и возникает тогда, когда индивид начинает самостоятельно, как субъект, осуществлять внешнюю деятельность по нормам и эталонам, заданным ему извне — той культурой, в лоне которой он просыпается к человеческой жизни, к человеческой деятельности. Пока же человеческая деятельность обращена на него, а он остаётся её объектом; индивидуальность, которой он, разумеется, уже обладает, не есть ещё человеческая индивидуальность».

Можно сказать, что Ильенков разворачивает определение Марксом сущности человека, «оживляет» его. Совокупность общественных отношений как бы обретает «плоть и кровь» (материализуется) в семейном ареале этих отношений, где происходит процесс превращения органов тела новорождённого в органы человеческой жизнедеятельности. Читая Ильенкова, начинаешь иначе, чем раньше, читать Маркса. Философский текст гения приобретает личностный смысл, то есть практический жизненный интерес. Зримой становится диалектика формирования личности.

Что же касается личности коммуниста, то к ней вполне приложима данная философом характеристика социальной значимости личности: «Личность тем значительнее, чем полнее и шире представлена в ней — в её делах, в её словах, в поступках коллективно-всеобщая, а вовсе не сугубо индивидуальная её неповторимость. Неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех, лучше других и полнее других выражая «суть» всех других людей, своими делами раздвигая рамки наличных возможностей, открывая для всех то, чего они ещё не знают, не умеют, не понимают».

Восхождение от абстрактного к конкретному

Эвальд Васильевич Ильенков и был тем человеком, который открывал для всех то, чего они ещё не знают, не умеют, не понимают. Все, кто первый раз читал его монументальный труд «Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса» (М., 1960), уверен, как и я, испытали чувство интеллектуального прозрения. Философы ильенковской школы называют его одним из лучших во всей мировой марксистской литературе. В нём великий философ раскрыл нам диалектическую логику «Капитала» К. Маркса, его диалектико-материалистический метод восхождения от абстрактного к конкретному. Не постыжусь признаться в том, что до прочтения ильенковского произведения я имел весьма размытое представление о диалектической логике мышления. Знал, что она отличается от формальной логики тем, что направляет мышление к поиску противоречий в самой «сущности вещей». Но никак не связывал эту сущность с конкретностью истины. Да и не очень-то понимал, что означает эта конкретность.

Ильенков исследовал метод «Капитала» К. Маркса — восхождения от абстрактного к конкретному — как метод, при помощи которого его гениальный автор вскрыл диалектические связи, отношения, противоречия, борьбу противоположностей в самой действительности капиталистического общества, а именно — в его экономике. Для этого Марксу нужно было (что блестяще дано в исследовании Ильенкова) представить капиталистическую экономику в её конкретной целостности — в единстве многообразного. То есть в её внутренних связях и в её «диалектически-расчленённом» виде, в её структуре и историческом генезисе (происхождении).

Не берусь раскрыть богатство философского содержания ильенковского сочинения — увы, для этого я не обладаю достаточно высокой культурой профессионального философа. Остановлюсь лишь на том, что я (только ли я?) открыл для себя у Маркса, читая Ильенкова. До прочтения его труда я понимал под абстрактным то, что подсказывала мне формальная логика: абстрактное — это чувственно непредставимое, синоним «умственного отвлечения» от объективной реальности, синоним только лишь мыслимого. Конкретное понималось мною как чувственно воспринимаемое: факты, события, образы и т.д. и т.п.

Ильенков перевернул мои представления об абстрактном и конкретном, поставил их с головы на ноги. Он развернул афористичное определение Марксом конкретного — «единство многообразного». «Конкретный предмет, — писал Ильенков, — это многообразно расчленённый внутри себя, богатый определениями, исторически оформившийся целостный объект, подобный не отдельному изолированному атому, а скорее живому организму, социально-экономической формации и аналогичным образованиям. Это не единичная, чувственно переживаемая вещь, событие, факт или человек».

Абстрактное у Маркса, как объяснил Ильенков, есть один из моментов конкретного, частичное, односторонне неполное проявление конкретного, отделившееся или отделённое от него, относительно самостоятельное образование. Оно есть часть, элемент конкретного целого. Именно с частного, элементарного, простого, то есть абстрактного, начал Маркс исследование капиталистической экономики. Он остановил своё внимание на товаре, ибо богатство буржуазных обществ выступает как «огромное скопление товаров», «а отдельный товар — это элементарная форма этого богатства» (Маркс). Эта абстракция рождена самим материальным существованием капитализма. Она грубо-материальна, чувственно осязаема, это то, с чем каждый повседневно имеет дело. Ильенков показал, как Маркс начинает с простейшего понятия — с товара — и последовательно восходит ко всё более сложным определениям: стоимость, форма стоимости, прибыль, цена, процент, рента и, наконец, капитал. Он раскрывает сущность капиталистического производства в его историческом генезисе: простая кооперация, мануфактура, машинное производство, первоначальное накопление капитала и т.д.

Капиталистическое общество предстаёт перед нами как конкретный объект, расчленённый внутри себя, богатый определениями, как исторически оформившийся целостный, живой, развивающийся организм. Путь от абстрактного к конкретному завершён. Это путь вверх, к вершине научного познания реальной действительности. Неуклонно следуя по нему, Маркс раскрывает тайну капиталистической эксплуатации — разрабатывает теорию прибавочной стоимости. Он обнажает главное противоречие буржуазного мира — между трудом и капиталом. А начинает движение к нему с выявления противоречия между потребительской и меновой стоимостями товара. Идя от исходного противоречия к главному, Маркс пришёл к выводу об отрицании капитализма, неизбежности социалистической революции.

Воинствующее невежество

Ильенков особо выделял ту мысль, что признание определяющей роли целого, конкретного, по отношению к его частям — абстрактному есть «точка зрения, исходящая из целого и приходящая затем к пониманию частей этого целого». Что именно это «было всегда той почвой, на которой вырастала диалектика». Скажем, нельзя понять личности вне понимания общественных отношений, в которых она возникает и становится тем, что она есть. Метод восхождения от абстрактного к конкретному позволяет рассмотреть и понять частное, единичное в целом и общем. Данный метод, конечно же, применим и к общественным наукам. «Не его вина, что поиски в этом направлении не всегда дают положительные результаты. Велись длительные дискуссии, с чего «начинать», например, политическую экономию социализма — с категорий «труд», «планомерность», «отношения взаимопомощи и сотрудничества»? На практике так и не удалось выстроить какую бы то ни было цельную теорию на одном из этих оснований». Сказано это Г.Н. Волковым в 1986 году.

Генрих Николаевич Волков — замечательный советский философ, много сделавший для популяризации среди молодёжи произведений классиков марксизма-ленинизма. Писал он талантливо, публицистически ярко, захватывающе интересно. Тому, кто не знаком с его работами, советую обратиться к ним как можно скорее.

Но вернёмся к сказанному Г.Н. Волковым. Неразработанность теории политической экономии социализма явилась следствием засыхания диалектики в отечественных общественных науках после смерти Сталина. В последние годы его жизни и шла та дискуссия, о которой говорил Волков, — каким быть вузовскому учебнику политэкономии. Но ему так и не суждено было появиться. Советская социалистическая экономика как конкретная целостность так и осталась теоретически не исследованной. А между тем в её недрах в послесталинский период возникала «теневая» экономика, капиталистическая по своей природе. Подготавливалась почва, на которой произрос горбачевизм — новая модификация оппортунизма в условиях социализма. Когда грянула «перестройка», метод «Капитала» К. Маркса был предан остракизму, как и вся марксистско-ленинская методология. Пробил час торжества эклектики, схоластики, софистики. Идеализм «нового мышления» вышел на передовые позиции. Идеализм, отвергающий законы диалектики, поначалу прикрытый марксистской фразеологией, стал методологической основой «перестройки», а в дальнейшем — реставрации капитализма в России. Причём идеализм не гегелевский, с его диалектической логикой, а самый что ни есть примитивный: прибыль — всё, производство — ничто!

Об опасной связи идеализма с политикой соглашательства незадолго до «перестроечного» словоблудия писал Ильенков. Линию вскрытия идеалистической подоплёки оппортунизма проводил в своих публикациях и Волков. Но то были голоса одиночек, заглушаемые хором псевдомарксистов, давно уже подменивших диалектику эклектикой, материализм — идеализмом. Мещанин от науки, этот носитель воинствующего невежества, в годы «перестройки» и дальше становится главной и самой агрессивной фигурой духовной жизни общества. Интеллигентствующее мещанство проникает и в коммунистическую среду. И поныне таится там, давая порой о себе знать в переиначивании марксизма на религиозно-идеалистический лад. Так, уже упомянутый мнимый марксист В обвиняет в своих писаниях Э.В. Ильенкова в троцкизме (???) за то, что тот доказывал материалистическое происхождение морали.

В негодует: это удар «по способности сохранять веру в Святое»! Остаётся повторить давно известное: невежество всегда иррационально, всегда реакционно.

Идеализм под знаком Водолея

Связь идеализма с оппортунизмом, то есть с отказом от классовой борьбы, беспощадно обнажил Ленин. Его аргументация закономерности данной связи всесторонне исследована в работах двух советских философов: в книге Э.В. Ильенкова «Ленинская диалектика и метафизика позитивизма» (М., 1980) и книге Г.Н. Волкова «Три лика культуры» (М., 1986). Ильенков акцентировал внимание на непреходящей ценности ленинской критики российских идеалистов — поклонников Маха (крупного учёного-физика, от имени которого пошло название одного из направлений идеализма — махизм). Обращаясь к современности, к семидесятым годам ХХ века, он показал, как бывшие философы-марксисты Запада предали дело рабочего класса, став на путь эклектики и схоластики. Показал главное в ленинской критике российских махистов — доказательство связи их отказа от материалистической диалектики с отказом от революционной классовой борьбы.

Волков прежде всего выделил ленинское умение вскрывать стремление критиков Маркса к подмене его диалектико-материалистического метода «естественно-научными» терминами и понятиями. На деле это ведёт к формализации диалектической логики, к тому, что в теоретических построениях исчезают противоречия буржуазного общества, и в первую очередь главное из них — между трудом и капиталом. Ещё в 1908 году Ленин писал о подобного рода «теоретических» новациях в подмене диалектики всё той же эклектикой и схоластикой: «Богданов (один из идеологов российского махизма. — Ю.Б.) занимается вовсе не марксистским исследованием, а переодеванием уже ранее добытых этим исследованием результатов в наряд биологической и энергетической терминологии. Вся эта попытка от начала до конца никуда не годится, ибо применение понятий «подбора», «ассимиляции» и «деассимиляции» энергии, энергетического баланса и проч. и т.п. в применении к области общественных наук есть пустая фраза. На деле никакого исследования общественных явлений, никакого уяснения метода общественных наук нельзя дать при помощи этих понятий».

Нечто похожее происходит и сегодня. И не только в среде бывших марксистов, нашедших приют у российских буржуазных интеллектуалов. Бывает, что и в коммунистической партийной среде нет-нет да и наткнёшься на «обновленцев» марксизма. Вот один из примеров тому. В минувшем, 2014 году в Интернете автор коммунистической партийной принадлежности (назовём его N) в своей довольно пространной публикации возвестил широкому кругу читателей: «Россия, по мнению астрологов, родилась под знаком Водолея. И поэтому в новой космической эре Водолея возрастёт её роль в формировании нового мировоззрения, соответствующего духу времени и пространства. В эру Водолея будет воспринято человечеством миропонимание, соответствующее миропониманию народов России, то есть космическое миропонимание — антропокосмизм, основанный на гармоничном развитии человека, общества и природы в едином Космосе. Таково мнение астрологов».

По астрологам, всё предопределено и, стало быть, нет никакой нужды в научной теории общественного развития. И с этим-то мнением согласен N. Он предлагает положить его в основу «новой теории» познания. В ней выделяет высшую силу познания — надземную, то есть силу духа небесного. Так, говоря о чисто российском виде мышления (?!) — космическом, он утверждает новый закон миропонимания: «Закон единой двойственности Космоса (дух — материя) распространяется на всю систему познания. Ведь есть два источника знания: земной, который имеет дело с плотной материей, и надземный — тонкоматериальный, обладающий высокой энергетикой. Космическое мышление объединяет в себе мысль земную и надземную».

Стоит ли комментировать проявления идеализма во всём его астрологическом неглиже, почти что религиозном? Стоит, поскольку идеализм маскируется N под материализм. Заметим, что диалектический метод им не отвергается, а, так сказать, дополняется, чтобы сделать его «максимально научным», способным отразить «одухотворённую материю» (?!). В дополнение к методу Маркса N предлагает руководствоваться целой системой подходов (методов) для более всестороннего познания материального мира. Эта система включает в себя: «ядерный подход» Д.И. Менделеева, сферный и социоприродный подходы, энергоинформационный и социальный подходы и подход информационно-психологический.

Читаешь досужие размышления N, и на память приходит прозорливое замечание Ильенкова: «Эклектик охотно рассуждает на тему о том, что всякая «односторонность вредна», что нужно учитывать и то, и это, и пятое, и десятое. Но в его устах требование всесторонности рассмотрения превращается в орудие борьбы с диалектикой». Как бы продолжая эту мысль, Волков отмечает, что современные «обновленцы» марксизма, не рискуя бросить ему открытый вызов, предлагают дополнить его новыми методами, заимствованными из области недавно образовавшихся научно-экспериментальных дисциплин, дабы ввести в обиход понятия, не имеющие никакого отношения к материалистической диалектике. Это делает и N, с той лишь разницей, что к научно-экспериментальным исследованиям он не обращается, а пытается реставрировать идеалистические идеи русского космизма. Диалектическое мышление подменяет «космическим», восходящим не от абстрактного к конкретному и от него к практике как критерию истины, а от тонкоматериальной (?!) высокой энергетики к духу небесному.

Что же в итоге? Исчезает диалектика, исчезают противоречия «в самой сущности вещей» (Ленин). Так, в определении противоречий современного мира цитируемый нами автор уже не считает главным противоречие между трудом и капиталом. На роль главных выдвигаются противоречия между капиталом и природой, капиталом и разумом (последний напоминает нам гегелевский мировой дух, но без его диалектичности). Много говорится о сверхкапитале, сверхгосударстве и сверхобществе. Однако остаётся непонятным (потому как не объясняется), чем они отличаются от капитала, государства и буржуазного общества эпохи империализма. А если отсутствие объяснения выдаётся за объяснение, то, как говорил Ильенков, это равнозначно идеализму.

Что самое примечательное: ни слова нет у N о пролетариате, о его освободительной миссии, о классовой борьбе. Эра Водолея — эра торжества гармонии всего со всем, а не борьбы противоположностей. В обществе гармонии, которое рисует нам поклонник русского космизма, правда, есть авангард, но не пролетарский, а социальный (?!). Он формируется на основе всеобщего избирательного права «не по принципу свободы воли (произвола и богатства), а по принципу духовного превосходства, заслуг добродетельного подвижничества, нравственного совершенства и социальной ответственности».

Ну какая тут может быть борьба классов? Она не иначе как анахронизм при такой-то социальной благодати. Глядишь, и власть капитала патриотически-гармонично впишется в гармонизируемое космическим мышлением общество: мы за Крым, Севастополь и, само собой, за Путина… Самое ошеломляюще невероятное у N заключается в его утверждении: «Ленин был подготовлен… русскими космистами». Впрочем, чего не скажешь под знаком Водолея.

Предназначены для борьбы

Когда читаешь, слышишь заявления типа «В эпоху финансового империализма недостаточно знания «Капитала» Маркса, надо познавать сверхкапитал», то непроизвольно возникают вопросы: а читал ли заявитель этот гениальный труд и ленинскую работу «Империализм, как высшая стадия капитализма»? Если читал, то усвоил ли главное в них — метод познания? Именно метод, а не оценка текущей, изменчивой конкретно-исторической ситуации, фактов и явлений, с ней связанных, — вот что непреходяще ценно у Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина. Овладеть диалектико-материалистическим методом познания невозможно в результате одноразового чтения их работ. Этим методом овладеваешь всю жизнь, диалектика которой всякий раз требует нового обращения к нему в новой конкретно-исторической ситуации.

Легко ли читать произведения классиков марксизма-ленинизма? Трудно. «Наука — тяжёлый труд», — говорил Ленин. Труден путь вверх, к вершине научного познания истины. Труден и невероятно интересен открытиями — поначалу для себя, а затем и для других, когда ты открытое у классиков пытаешься донести до окружающих тебя людей. Как ни труден может показаться начинающему его путь к вершине научного знания, надо знать и помнить, что писались работы классиков в непрерывном процессе яростной полемики с идейными противниками освободительной миссии рабочего класса. В этой полемике, как писал Ленин, «ни один живой человек не может не становиться на сторону того или другого класса... не может не радоваться успеху данного класса, не может не огорчаться его неудачами, не может не негодовать на тех, кто враждебен этому классу, на тех, кто мешает его развитию распространением отсталых воззрений».

Именно в политических и идейных битвах с классовыми противниками Маркс и Энгельс, Ленин и Сталин стремились, по словам автора «Капитала», сделать «чувства теоретиками» и выстроить логику своей аргументации «по законам красоты». То есть сделать её безупречной, ясной, доступной всякому мыслящему и честному человеку.

Каждое их произведение — акт борьбы. Борьбы, наполненной страстью и гневом, сарказмом и иронией, логическим и образным мышлением, красотой логики и художественно выраженного чувства. Не случайно Маркс своё главное творение «Капитал» характеризовал как художественное целое. У каждого из классиков свой литературный язык, свой стиль, отражающий не только познавательное (рациональное), но и эстетическое восприятие действительности. Надо научиться это видеть и чувствовать, и тогда теоретическая мысль станет живой, наполненной личными переживаниями авторов бессмертных произведений.

Полагаю, что будет не лишним в помощь начинающим читать сочинения классиков марксизма-ленинизма предложить тот минимум литературы, в которой раскрывается искусство теоретической и политической полемики гениев в трёх ликах их культуры: философии, науки и искусства.

Это: Г. Волков. «Наша дерзкая, весёлая проза» (Сатирический и художественно-образный фермент в творчестве К. Маркса и Ф. Энгельса). М., 1986; С. Есин. «Ленин. Смерть титана». М., 2010; Э. Ильенков. «Учитесь мыслить смолоду». М., 1977; М. Лифшиц. «Карл Маркс. Искусство и общественный идеал». М., 1972; М.В. Нечкина. «Читая Маркса…» М., 1984; В. Чикин. «Имярек. Памфлет одной ленинской строкой». М., 1977; В. Чикин. «Исповедь». М., 1987.

Есть одна чрезвычайно важная особенность произведений классиков марксизма-ленинизма: они предназначены для борьбы с капиталом. Труды классиков — грозное оружие коммунистов. Но оно обретает разящую силу только в бою, в сражении.

Юрий БЕЛОВ

Источник: gazeta-pravda.ru